…and action!

Хм, кстати, Миш… Вот интересно, плохой человек и хороший — чем они отличаются друг от друга? Тем, что у одного злые помыслы, а другой — словно манная каша на молоке? Чушь! Я не могу назвать себя плохим. Я не крал, не убивал, не предавал… По крайней мере, я думаю, что не предавал, хотя у некоторых моих близких может быть иное мнение на этот счет. Конкурентов не подсиживал, перед начальством не лебезил, но и не сторонился его, честно делал свою работу, двигался вперед и старался достичь своей цели теми средствами, которые считал для себя приемлемыми. Один раз даже переводил бабушку через дорогу.

Но как же иногда хочется взять кого-нибудь за горло и… не знаю.

Что меня останавливает? То, что я хороший? Почему же тогда эта мерзость периодически заползает в мои мозги?!

Ладно, я опять отвлекся…

Мы заехали во двор элитной одноподъездной кирпичной пятиэтажки, припарковались в стороне от охраняемой стоянки, в тени деревьев.

— Уже приехали? — спросил Серега, убавляя звук на магнитоле.

— Да. Здесь он и живет.

— А-а-а! — протянул Серега. — Сова, открывай, медведь пришел!

— Успокойся! — едва сдерживая смех, бросил я.

Дом неплохо охранялся, двор обстреливался по периметру камерами наблюдения, подвешенными на козырьке подъезда. Я остановил машину вне поля зрения охранных систем. Нас вряд ли могли застукать, но вот услышать можно было за километр.

— Не шуми, — скомандовал я.

Я огляделся, оценивая обстановку, и, убедившись в отсутствии свидетелей, подался назад. На заднем сиденье лежала спортивная сумка. Молния на ней была чуть-чуть расстегнута, и из черноты на меня зловеще зыркнула линза объектива.

Черт!

— Не пугайся, она выключена, — вставил свои пять копеек Сергей.

Я вынул камеру, стараясь наводить ее в сторону. Внимательно оглядел устройство, нашел нужные кнопки. Конечно, это не простой «камкордер», которым могут снимать даже дети, но и ничего сложного нет. Я включил аппарат и осторожно навел объектив на пятиэтажку. Нашел в видоискателе крыльцо.

— Вставляет? — поинтересовался Серега.

Я посмотрел на него, пытаясь понять: он уже окончательно пьян и не соображает, что мы делаем, либо он меня просто подначивает?

— Отстань.

Скоро из подъезда выйдет Червяков. Он поедет в подпольное казино проигрывать выручку своих магазинов. Он никогда не нарушает устоявшийся за много лет график: позднее пробуждение, офис, переговоры, склад, поставки, домашний ужин и казино до трех утра. Затем немного сна в обнимку с любимой женой и с утра снова по тому же кругу.

Жирная сволочь. А не взять ли мне твое лицо крупным планом?

— Я пы-примерно представляю, что ты чувствуешь, — вставил Косилов. Он тянул сигаретку, прислонившись к окну. На губах его все еще играла улыбка, но в голосе появилось что-то демоническое. — Тебе кажется, что ты просто играешь, и сейчас ты, конечно, развернешь мы-машину и уедешь отсюда. Но на самом деле тебе хочется попробовать. Хочется, да?

Я молчал. Сукин сын попал в десятку, руки и ноги у меня тряслись от возбуждения.

— Знаю, что хочется. У меня тоже все зудело пару раз, когда я уже понимал, что могу это делать, но…

Он умолк. Эта скотина, закончившая тот же факультет, что и я, прекрасно знала, как давить на психику.

— Но?.. — заглотил я его крючок.

— …но гы… гы-гы… — Он аж вспотел.

— Рожай, Цицерон!..

— …Гырех на душу брать не стал… Фуф. И ты не станешь, потому что ты человек хороший. Сейчас ты посидишь, потискаешь эту штуку, а потом засунешь ее в сумку, развернешь машину и укатишь домой. А завтра начнешь обзванивать знакомых, которые могут одолжить тебе денег, а потом ты пойдешь за экспресс-кредитом, чтобы честно отдать свой долг милейшему парню Максиму Червякову. Ну, ты же умница!

— Да. Но у меня плохая кредитная история.

Я посмотрел на часы. Через несколько минут ожидается появление моего героя в секторе обстрела видеокамеры. Признаться, я чувствовал себя в некотором смысле идиотом (впрочем, чего там «в некотором смысле» — полным придурком я себя чувствовал!). Поверил в сказки приятеля, который от одиночества совсем сошел с ума, а теперь сижу в засаде, как казак-разбойник, и готовлюсь стрелять из «Панасоника».

Я хмыкнул.

Червяк появился на крыльце через минуту. Не сходя со ступенек, нажал на кнопку брелока, открывающую замки джипа, посмотрел в небо. Очевидно, кто-то позвонил ему, потому что он тут же вынул из кармана телефон и приложил его к уху. Начал кивать и что-то гневно выговаривать…

Я включил запись. Таймер в видоискателе камеры начал отсчитывать секунды. Я сразу нажал зуммер, и Червяк в кадре стал плавно увеличиваться в размерах. Я приблизил его максимально и смог увидеть недельную щетину на лице и царапину у правого уха. Макс лоснился и обильно потел — еще пару лет сытой жизни, и сердце откажется прокачивать этот огромный кусок теста.

Червяк прекратил разговор, сел в машину и завел двигатель. Съемка продолжалась. Я выключил камеру, только когда джип моего кредитора скрылся за углом. Бросив «Панасоник» обратно в сумку, я первым делом обернулся к Сереге. На лице у моего друга застыла странная гримаса — не то ужаса, не то восхищения.