Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность

В 1846 году Андерсен жил летом с Торвальдсеном в поместье Низоэ. Как-то раз прочел он вслух свои сказки «Гадкий утенок» и «Влюбленная парочка». Торвальдсен пришел в восторг и воскликнул:

– Ну-ка, напишите нам еще какую-нибудь забавную вещицу. Ведь вы можете написать сказку даже про штопальную иголку!

И Андерсен написал свою известную «Штопальную иглу». Это одна из лучших его сказок, замечательная по тонкому юмору и по жизненности подробностей.

Раз на пароходе по дороге в Ливорно у Андерсена оказалась монета, которую никто не хотел брать, принимая ее за фальшивую. Сначала Андерсена огорчила эта потеря, но потом ему пришла в голову сказка «Серебряная монета», и он совершенно утешился. Таким способом утешался Андерсен иногда и в случаях более серьезных, чем потеря франка. Не одни только явления обыденной жизни служили Андерсену темой для сказок. Он отзывался на все крупные явления исторической жизни и современного ему культурного и научного прогресса. Таковы его сказки «На дюнах» и «Вольдемар и его дочери», написанные на исторические темы, и связанные с современной общественной жизнью «Подводная змея» и «Дриады».

После второй своей продолжительной поездки за границу Андерсен задумал большую поэму с философской подкладкой, где хотел представить мировую историю. Поэма называлась «Агасфер» и написана в смешанной форме: отчасти в стихах, отчасти в прозе. Произведение это стоило Андерсену немалого труда. Он много читал, основательно занимался историей всех стран, но все-таки поэма не удалась. Друг его Эленшлегер, заранее предсказывавший ему неуспех, оказался совершенно прав. Этот сюжет был не по плечу Андерсену.

В 1846 году в Италии во время страшного летнего жара Андерсен начал писать свою автобиографию, известную под названием «Сказка моей жизни». Эта автобиография, которую он писал и в Дании, и во время путешествий, составляет два больших тома и заключает в себе богатейший биографический материал. Она доведена до последнего года его жизни. Лучшая часть ее относится к детству Андерсена, к неудачам и превратностям его судьбы. Здесь попадаются прекрасные страницы. Вторая часть биографии Андерсена вышла в его передаче гораздо бледнее. Автобиография эта, представляющая значительный интерес, имеет большие недостатки. Самое существенное в автобиографии всякого замечательного человека – правдивость и искренность тона. Первая часть автобиографии Андерсена, или, лучше сказать, ее начало, дышит правдой и глубоко прочувствована; вторая же половина при очевидной достоверности фактов написана формально, поверхностно и едва ли вполне искренно. Дело в том, что автобиография с самого начала предназначалась для публики и притом писалась не с целью охарактеризовать известное время или общество. Упоминая об огромной массе лиц всякого звания и положения, начиная с писателей и кончая коронованными особами, Андерсен имел в виду, что все они прочтут его произведение в оригинале или в переводах. Поэтому суждения его о них всегда более или менее хвалебны и очень поверхностны. Без сомнения, Андерсен видел много теплоты и по меньшей мере любезности со стороны своих бесчисленных друзей и знакомых, рассеянных по Европе, так что говорить о них что-либо дурное было бы неловко. Правда и то, что Андерсен обладал большой долей наивности и редкой снисходительностью, но тем не менее странно и даже досадно видеть в его автобиографии одну и ту же характеристику совершенно разных лиц. Все они одинаково интересны, любезны, умны, талантливы и вообще – прекрасные люди. Если выбрать из автобиографии Андерсена литературные портреты выдающихся деятелей разных стран, и притом совершенно различных по характеру, то разница окажется самая незначительная. В конце концов выходит так, что Виктор Гюго, Шамиссо и Гейне, Лист, Мендельсон и Шуман, Каульбах и граф Генсборо – все они одинаково обязательные и милые люди и отличаются друг от друга только тем, что один из них сочиняет стихи, другой пишет картины, третий сочиняет музыкальные пьесы, четвертый занимается дипломатией. Когда читаешь вторую часть автобиографии Андерсена, то устаешь наконец от избытка имен с прибавлением слов «любезный», «почтенный», «умный» и так далее. Исключение в этом случае выпало на долю немногих, особенно если принять в соображение длинный ряд лиц, о которых упоминается в книге. Более живыми вышли в передаче Андерсена Диккенс, отчасти Рашель и Мендельсон-Бартольди. Еще можно упомянуть о Йенни Линд, занимающей особое место в его воспоминаниях. Со всеми этими «любезными» и «почтенными» Андерсен был в переписке, которая разрослась в последние годы его жизни до необычайных размеров. Между своими многочисленными корреспондентами Андерсен более других ценил Диккенса, с которым он, по-видимому, действительно сблизился и к которому чувствовал особую симпатию. Андерсен по неделям живал у Диккенса и описывал свое пребывание у него несравненно теплее и живее, чем многое другое в своей разнообразной скитальческой жизни.