Андерсен

«У меня также есть еще одна просьба, над которой Вы, может быть, посмеетесь, но если бы Вам хоть раз захотелось меня порадовать — дайте мне свидетельство Вашего ко мне уважения — если я его заслуживаю — итак… — только не гневайтесь на меня! — Давайте перейдем с Вами на „ты“! В разговоре я бы никогда не попросил Вас об этом, лучше, чтобы это произошло сейчас, когда я в отъезде; если же Вы имеете что-нибудь против, то никогда больше не упоминайте об этом, я же, со своей стороны, сделаю то же самое! Из первого же полученного от Вас письма я буду знать, хотите ли Вы меня порадовать, и выпью тогда за Вас заздравную чашу от всего сердца. — Вы на меня не сердитесь? — Вы не поверите, с каким бьющимся сердцем я пишу это, жаль, что Вас нет здесь. Но довольно об этом».

Свое ответное письмо от 28 мая Эдвард Коллин почти полностью посвятил тому, почему он не может принять предложение друга. Он объясняет отказ особенностями своего характера: на «ты» он может быть только с давними друзьями детства. «Ты» в общении с Андерсеном сейчас, в зрелом возрасте, он бы воспринял как искусственное, оно бы только вызывало неудобство и неловкость у обеих сторон. Чтобы не оскорбить Андерсена отказом, Эдвард приводит самые витиеватые доводы, однако смысл их сводится к одному: сердечность и теплота отношений отнюдь не подразумевают амикошонства, которое неизбежно вторгалось бы в их отношения и вульгаризировало бы их.

Пришлось Андерсену проглотить и эту горькую пилюлю, терять дружбу с Эдвардом он не хотел и более разговора на эту щекотливую тему долгое время с ним не заводил, хотя и жаловался на свою горькую судьбу некоторым друзьям. Он, по-видимому, считал, что, обратившись с подобной просьбой к члену семейства Коллинов, проявил неоправданную заносчивость. (Впрочем, он все-таки нашел замену дружескому обращению на «ты» и в переписке неизменно воспроизводил имя друга как «Эдуард», вместо правильного «Эдвард», сделав таким образом свое обращение к нему индивидуальным.) Андерсен также сильно переживал из-за охлаждения к нему читателей, не говоря уже о критике. Его последний по времени сборник стихотворений «Двенадцать месяцев года» (1832) был, по его мнению, сознательно рецензентами проигнорирован. Как считается ныне общепризнанным, Андерсен преувеличивал отрицательное отношение к себе со стороны критики. Просто в глазах читающей публики он утратил очарование новизны, перестав быть молодым и многообещающим талантом, которому заведомо прощалось многое. Дурному его настроению в этот период способствовала и объявленная 1 января 1833 года помолвка Луизы Коллин с ее будущим мужем аудитором Вилкенсом Линдом (брак между ними был заключен только через семь лет — в 1840 году). С присущей ему горячностью 16 февраля 1833 года Андерсен писал Хенриетте Вульф-младшей: «Во мне все более вызревает мысль, что из меня может выйти хоть что-нибудь, только если я вырвусь из нынешнего окружения. Оставшись здесь, я погибну».

Впрочем, потребность обновления, сродни тому, которое он испытал в путешествии по Северной Германии, Андерсен почувствовал еще раньше. Вот почему он решил отправиться в длительную заграничную поездку и стал хлопотать о получении для нее необходимых средств из королевского фонда «ad usus publikus». Увы, здесь его уже опередил Херман Херц, получивший необходимую писательскую стипендию для поездки в Италию. К тому же Йонас Коллин уже не был секретарем фонда. Зато он не утратил способностей мудрого советчика и предложил Хансу Кристиану подать в фонд прошение, приложив к нему несколько профессиональных отзывов о себе как о писателе. Андерсен пишет об этом в первой напечатанной автобиографии: