Андерсен

«Спустя несколько месяцев после выхода в свет „Импровизатора“ я издал первую книжку сказок. Не стоит, однако, полагать, что они сразу же получили успех. Люди, говорившие, что желают мне добра, сожалели, что я, подав такие надежды своим романом, „опять впал в ребячество“. „Литературный ежемесячник“ так никогда и не удосужился хотя бы упомянуть о моих сказках, а „Даннора“, весьма распространенный литературно-критический журнал, советовал мне „не тратить времени на их сочинительство“. Меня упрекали в отступлении от обычных форм этого жанра и рекомендовали, прежде чем писать, изучить известные образцы. Хотя, разумеется, я не удосужился этого сделать, прибавлял критик. В результате я перестал работать над сказками и через некоторое время, в продолжение которого у меня не раз опускались руки, окончил роман „О. Т.“».

Добавим, что, развивая свой успех в других жанрах, Андерсен поступил мудро. Он «перестал работать над сказками» лишь временно, писал их понемногу, следуя естественным порывам таланта, и печатал небольшими выпусками или отдельными произведениями в журналах и альманахах год за годом. Сказки, можно сказать, у него «вызревали». Одну из них, созданную за пять лет до кончины, в 1870 году, он наделил необычным названием «Свое счастье можно найти хоть в обломке дерева». В ней рассказывается о неожиданно разбогатевшем токаре, нашедшем свою золотую жилу в изготовлении деревянных застежек для зонтиков, чем он занялся совершенно случайно. Застежки нашли хороший сбыт в США, а сказки Андерсена — своего читателя и прекрасно продавались в странах Европы, включая Данию, чего писатель совсем не ждал. «Иногда слышишь: „Возьми в зубы белую палочку и станешь невидимкой“. Но палочка должна быть не любая, а та, которую Господь при рождении дает нам на счастье. И меня он одарил такой, отчего я, точно как тот токарь, могу добывать настоящее золото, блестящее, самой высокой пробы, то золото, что звенит в детских голосах и блестит в глазенках детей, равно как их отцов и матерей».

Но вернемся к самому серьезному, по мнению писателя, его занятию на начало 1830-х годов.

Сокращение «О. Т.» в последовавшем за «Импровизатором» романе — это инициалы имени его героя Отто Тострупа и одновременно начальные буквы словосочетания «Оденсейская тюрьма», вытатуированные на плече шестилетнего мальчика его злым гением, беспутным и преступным бродягой Генрихом-немцем, время от времени появляющимся на его жизненном пути. Читатель встречается с Отто в момент начала его занятий в Копенгагенском университете. Перед юношей, казалось бы, открывается блестящее будущее, но настоящее омрачено — оно, как считает герой, находится под угрозой, исходящей из прошлого — его детства, о котором у него сохранились лишь смутные воспоминания. Отто помнит немногое: только то, что воспитывался покойной матерью вместе с сестрой в неком казенном учреждении, весьма похожем на фабрику. Вместе с тем прошлое напоминает ему о себе не только татуировкой, которую юноша по возможности скрывает от всех, но и неожиданными появлениями Генриха-немца, вымогающего у него деньги. Вскоре в имении знакомого помещика, где Отто отдыхает в компании образованной молодежи, происходит знакомство с девушкой по имени Сидсель, которую ловят на воровстве. Отто подозревает в ней свою пропавшую сестру, к чему подводят его многозначительные намеки Генриха-немца, и стремится, насколько может, отвести от нее судебное преследование. Юноша страдает от угрызений совести, еще более обостряющихся, когда Генрих-немец объявляет Сидсель своей невестой. Впрочем, роман заканчивается для него благополучно: Генрих-немец и Сидсель, девушка с врожденными порочными наклонностями, которая является дочерью этого беспутного шантажиста, гибнут в море во время шторма. Выясняются и факты прошлого Отто: его мать попала в тюрьму из-за своей самоотверженности, взяв на себя вину за преступление, которое вменялось его отцу.