Анди. Сердце пустыни (СИ)

Конечно, кто еще поменяет уроки танцев на метание ножей — и ведь умеет уже, чему там учиться?! Или уроки манер на посещение целительской. Самое забавное, что император велел не трогать: «Пусть делает, что хочет».

— Вас она не пугает?

Пугает? Нет. Как может пугать та, кто добровольно пошла на смерть ради ее сына? А вот со свадьбой она так и не смирилась… И даже фамилия Гарванская не смогла исправить ситуацию. Ведь бритые виски и острый взгляд никуда не делись.

Но все же Элистана чувствовала себя отомщенной, выслушивая стенания придворных дам. Она сама смогла уговорить Анди на прием, пудру, платье с перчатками и туфли. Пусть теперь другие мучатся. Элистана не собирается им помогать.

— Она прекрасная девушка и любит моего сына. Ирлан счастлив с ней. А значит, счастлива и я.

Герцогиня посмотрела оценивающе. Кивнула, принимая к сведению, что внести раскол в семью не удастся.

— Кто бы сомневался, что его величество ошибется с выбором, — пробормотала она и добавила с кривым лицом: — Мои поздравления, графиня. Мы в долгу перед вашей семьей.

Элистана склонила голову, принимая поздравления. Ох уже этот долг… Лучше бы...

Глава 24

— Как ты туда пойдешь?! — завопила в десятый раз мачеха, нервно обмахивая покрасневшее лицо полотенцем.

Лийка пожала плечами. Ногами, а как еще. Сначала до переправы, потом до Тухлых Пней, а там еще три дня и Великий Оскол, где был ближайший вход на Туманные тропы.

— Одна! — с надрывом воскликнула мачеха.

Одна-то одна, — согласилась с ней Лийка. Только и Лийка не промах. Плечи — во! Не руки, а ручища — гвозди на спор сгибает. Бычка ударом в лоб с ног валит. Дочь кузнеца, одним словом.

На лицо, правда, не уродилась. Нос картошкой, брови густые, глаза маленькие. Кто на такую позарится? Вот и в местной деревне не нашлось. Даже на ярмарке в Великом Осколе, куда они ездили с татей, не приглянулась Лийка никому.

— Ты же этих дерхов не видела ни разу! — мачеха в сердцах шлепнула куском теста о стол.

Что правда, то правда. Не довелось. Зато они ей снились. После таких снов тепло становилось в груди, равно как после того раза, когда ей Митяха леденец подарил. Но Митяха женится на дочке лавочника… А она?

И Лийка, тряхнув головой, принялась сворачивать рубаху.

Мачеха у нее хорошая, хоть и строгая. А что орет, так переживает — кто отцу в кузне помогать станет. Ничего, вот будет Лийка этим самым как его, проводником, и будет отправлять отцу с мачехой монеты. Может, и золотые даже. Чтоб братишкам — двое их вон уже — на ноги помочь встать.

Тряхнула мешок, стянула горловину, окинула взглядом горницу. Сердце защемило. Как она покинет все это? Родное?

— Дай хоть пирожков в дорогу испеку, — пробурчала мачеха, вымещая злость на тесте.

К ногам прижались братишки.

— Ты ведь вернешься? — спросил младший.

Лийка усмехнулась. Потрепала за отросшие вихры.

— Вернется, куда денется, — мачеха зачерпнула муки, сыпанула белым облаком на стол. — Кому она нужна-то? Ишь, чего удумала. К дерхам податься… В проводники. Там же одни эти… благородные.

— Не одни, — возразила упрямо Лийка.

— Ну хотя бы грамотные, — мачеха мотнула головой, сдувая прядь со лба. — А ты то? Ни кожи, ни рожи, а куда свинье деревенской к благородным лезть? Засмеют и только.

— Я указ слышала на ярмарке. Там всех зовут.

— Одна беда от этих ярмарок, — мачеха принялась яростно орудовать скалкой, — и всех, да не всех. Нашего брата там точно не ждут.

Но у той, кто железные пруты сгибает, характер тоже несгибаем. И мачеха это прекрасно знала, а потому ворчала больше для собственного успокоения.

Лийка вышла на рассвете. Вдохнула свежий, пахнущий грибами воздух. Дорогу впереди покрывал туман. Лето подходило к концу. Урожай почти собран. Погреб полный. И вроде на новый путь встала Лийка, а мысли еще там, в прошлом: об урожае, скотине, железе, которое должно привезти на буднях.

Лийка постояла, оглянулась на просыпающуюся деревню. Утренний холод пробрался под рубашку, и она поежилась. Топнула ногой, примериваясь к новым ботинкам — мачеха свои отдала: «Хоть босотой позориться не будешь». Из мешка тянуло пирожковым духом: грибным, капустным, творожным и яблочным. Мачеха расстаралась, чтоб не голодала падчерица. И пару копеек выделила из скудных запасов.

Лийка улыбнулась встающему солнцу, стряхнула лишние страхи и поспешила к переправе. Ее ждали дерхи.

Поль стоял перед лавкой сладостей, пока кто-то из прохожих не налетел на пацана, сшиб, еще и обругал. Только тогда Поль очнулся, захлопнул рот. Судорожно пошарил по карманам. Сердце упало… В карманах было пусто.

Поль начал припоминать, где же он так поистратился? И вроде калач лишь купил у ворот. Потом, правда, леденец. Нет, два. Пряник расписной. Еще дудочку. И куклу потешную — на руку надевать.

В душе нарастала паника, и ему срочно захотелось домой, на мягкую перину, к маменькиным пирогам, да варенью.