Андреевский кавалер

Новая партия военнопленных раскапывала руины на базе, извлекая на свет божий изуродованные трупы эсэсовцев. Искореженную военную технику прямо с полигона отправили на платформах куда-то в переплавку. Вряд ли станут заново восстанавливать базу, скорее всего, будут искать для нее новое место, совсем в другом районе, а если так, то Андреевка потеряет свое важное стратегическое значение и его, Бергера, переведут из осточертевшего поселка…

Солнце разогрело железо броневика, и Бергер приказал остановиться. Скоро подтянулись остальные машины. Осенний лес терял листья, березы и осины загорались мягким розоватым огнем, меж нижних ветвей посверкивала паутина; иногда лес накрывала тень облака, краски бледнели, стирались, зато каждый отдельный лист на дереве, казалось, вбирал в себя частичку солнечной энергии.

Богатая страна Россия. В Германии таких лесов не встретишь… В окрестностях Андреевки две бригады лесорубов валят русский лес и, распилив на доски, отправляют в фатерланд, особенно интенсивно вырубают бор в районе станции Шлемово, там работают на делянках в три смены. Эшелон за эшелоном с первосортной древесиной идет на запад; жаль, что нельзя быстро весь лес спилить и вывезти из России, тогда бы и партизан тут не было…

Немецкие солдаты в касках, с автоматами расположились по одну сторону дороги, полицаи — по другую. Потянулись вверх дымки от папирос и самокруток. Влево от большака сворачивала заросшая травой лесная дорога. Видно, по ней редко ездили, потому что колея от тележных колес была едва заметна. Леонид Супронович и двое карателей пошли по этой дороге и скоро скрылись из глаз, затерявшись меж стволов.

— Ищи их тут, — присев на бугорок, сказал Михеев и добавил по-немецки: — После того, что они натворили, идиотами надо быть, чтобы здесь остаться. Да и отряд, видно, был небольшой. Выжидали ведь, когда базу построят, привезут взрывчатку, новую технику, а теперь что им тут…

— Эта кучка лесных негодяев здорово нам напакостила, — пробурчал Бергер. — Начальство рвет и мечет! Еще повезло, что не мы непосредственно отвечали за охрану базы. И потом, кто же знал, что прилетят советские бомбардировщики.

— Кому надо, знали, — сказал Михеев. — Ракеты-то из леса пускали.

— Я бы этого Леонида Супроновича с удовольствием расстрелял!

— Из-за Семена?

— Он местный и должен был все разузнать про партизан. К тому же родной брат был с ними.

— Господин гауптштурмфюрер, Леонид вам говорил, что в лесу появились партизаны, — вступился за Супроновича переводчик. — Помните, он специально приезжал из Климова. И он, Леонид, разоблачил завклубом Блинова…

— Никому из этих русских верить нельзя…

Переводчик отвернулся и стал смотреть на дорогу. «Ничего, придется тебе проглотить эту пилюлю! — насмешливо подумал Бергер. — Я и тебе не верю…»

Вскоре Супронович и его каратели привели из леса двух испуганных девушек. Обе в длинных темных юбках, куцых кофточках, в одинаковых голубых косынках. Одна — полногрудая блондинка с яркими губами, вторая — худощавая, темноволосая, немного прихрамывала. Блондинка трясущимися пальцами придерживала порванную на груди кофту. Увидев солдат и полицаев вокруг машины, девушки совсем растерялись, стали жаться друг к другу.

— Партизанки? — насмешливо взглянул на Супроновича гауптштурмфюрер. — Где они прячут оружие? Под юбками?

Михеев не стал переводить слова Бергера. Леонид подтолкнул к ним девушек. Немцы и каратели с интересом посматривали в их сторону, кое-кто подошел поближе.

— Говорят, из Гридина, — сказал Леонид. — А гридинские прятали у себя старуху Абросимову и… — он запнулся, — жену моего брата с детишками.

— Как звать? — взглянув на пленниц, по-русски спросил Бергер.

Те, испуганно озираясь, молчали.

— Кокнуть или дать пинка под задницу? — спросил Леонид, подталкивая носком сапога желтые листья к чьей-то глубокой норе, уходящей под пень.

— Как это по-русски? — проговорил гауптштурмфюрер. — У нас перекур… Эту… — кивнул он на статную блондинку, — солдатам, а хромую можете себе взять.

Михеев по-немецки крикнул автоматчикам, что гауптштурмфюрер жертвует им для забавы девушку.

Поднялся веселый гомон — солдаты принялись прямо у дороги щупать и раздевать блондинку с побелевшими от страха глазами, каратели, посмеиваясь, подталкивали друг к другу хромоножку.

— А что же ты отстаешь от своих, фельдфебель? — усмехнулся Михеев.

— У меня есть кое-что получше, лейтенант, — ответил Леонид. — Кстати, беленькая не чета твоей дохлой Нинке Корниловой! Зря отказываешься… — Он расхохотался и отошел в сторону.

«Жаль, что тебя, хама, не шлепнул Бергер!» — подумал переводчик и даже сплюнул от злости.

Бергер курил и смотрел на осенний лес, Михеев же то и дело посматривал в ту сторону, где гоготали солдаты. Все это уже случалось видеть и раньше переводчику — ни немцы, ни каратели во время своих экспедиций не церемонились с молодыми женщинами. Сам он никогда не принимал в этом участия, но какое-то нездоровое любопытство проявлял, в душе презирая себя за это.