Андреевское братство

В отдельном номере турецких бань я часа полтора нежился на теплых мраморных лежаках, дышал густым содовым паром, испытал все прелести средневекового массажа, после чего, умиротворенный и обновленный, затолкал морскую форму в окно утилизатора, переоделся в легкий и очень меня украсивший костюм из сиреневого тропикаля. Тщательно изучив свой новый облик в зеркалах, я убедился, что только очень близкий знакомый мог бы узнать меня в этом молодом креоле.

Взяв такси, я поехал в аэропорт. И оттуда вновь позвонил Панину.

– Что случилось? Я очень волнуюсь. Где ты пропал?

– По-русски нужно говорить – «куда пропал». Но это к слову. Извини, если заставил тебя нервничать. Но так уж получилось. Я временно покинул город. Потом все расскажу. Для меня новостей нет?

– Где ты? Я пришлю машину, если нужно.

– Не стоит, я в безопасности. И довольно далеко. Завтра снова выйду на связь. И советую подумать вот о чем. Если Аллу захватит кто-то из твоих компаньонов, передай, что напрасно. Она ничего в этом деле не значит. Те вещи, что лежат в ее сумке, без меня и цента не стоят. Чтобы был толк, нам все равно нужно в Москву. Обязательно – вдвоем. Если ее отпустят, я зла держать не буду. Сочту за недоразумение. А шантажировать не советую, может плохо кончиться…

– Игорь, о чем ты говоришь, при чем тут мои друзья? У нас ведь был честный договор…

– Я все сказал. Поразмышляй на досуге. А я сейчас проигрываю другие варианты, кое-какие возможности у меня есть, ты должен знать. Если на тебя выйдут похитители – потребуют выкуп, а это возможно, других знакомых у Аллы здесь нет, – ты заплати. Потом сочтемся. Вот пока все. Привет…

Нет, на их месте в самом деле лучше бы отыграть назад. На что они рассчитывают? Со мной ведь действительно проще было решать дело полюбовно. Если Панин понял намек (а он должен был понять, я не раз упоминал о тесных связях с Галактической службой безопасности), то сообразит, что проблематичная пока выгода возможных неприятностей не компенсирует.

Ночевать я вернулся в порт. Как-то мне там казалось спокойнее. Близость моря, топография окрестностей, само здание…

В правом крыле размещалась автоматическая гостиница Хадсона, как они есть в любом подобном месте, где возможны скопления больших масс транзитных путников. Обычно, впрочем, хадсоновские отели называют ночлежками, и приличные люди ими не пользуются, но меня это сейчас не волновало.

По обеим сторонам трехъярусного зала тянулись сотни одинаковых овальных дверей. Как в камере хранения или благоустроенной тюрьме. На некоторых горели красные лампочки, но на большинстве – зеленые. Полумрак, тишина, довольно тоскливо и неуютно. Пройдя почти до конца, я поднялся на второй ярус и постоял минут десять, ожидая, не появится ли кто подозрительный у входа. Но – никого.

Сунул в прорезь двери с номером 723 край кредитной карточки. Щелкнул замок, зеленый огонек сменился красным.

Само по себе обиталище приличное, но не для страдающего клаустрофобией. Тамбур, в котором едва можно было стоять, не сгибаясь, площадью метр на метр, справа за шторкой умывальник и туалет такого же размера, прямо – спальная ниша. Водяной матрас, кондиционер, телевизор, плафон над изголовьем. За стеклянной дверцей мини-бар и кнопка вызова дежурного на случай чего-то непредвиденного. И все. Достаточно, чтобы провести ночь одному или вдвоем, как угодно.

Раздевшись, я выпил пару рюмок коньяку, включил местный канал ТV. В программе «Шериф информирует и предостерегает» ничего, имеющего отношение к исчезновению Аллы или моим подвигам, не сообщалось. Неопознанных женских трупов за сутки также не появилось. Да я и не сомневался, что тут другой случай.

Погасил свет. Тишина, как в космосе. И сна – ни в одном глазу. Стимулятор плюс естественное перевозбуждение. Думать связно тоже не получалось, мысли разбегались, в голову лезла всякая ерунда.

Пришлось вновь прибегнуть к помощи бара. Выбор напитков был как раз в меру уважения фирмы к постояльцам. Я откупорил стограммовую бутылочку калифорнийского бренди, запил горьким тоником и лишь после этого плавно соскользнул в сумбурный и вязкий сон.

Утро началось неприятно. Бреясь, я с тоской думал, что ничего хорошего мне не светит, только под влиянием возбуждения и азарта можно было надеяться на победу. Алла неизвестно где, и состояние ее, наверное, еще хуже моего, и может быть, правильнее всего было б на самом деле поехать в консульство, все рассказать, сделать заявление для прессы и положиться на благоразумие похитителей.

Вдобавок в обойме пистолета осталось всего три патрона. Я давно не имел дела с огнестрельным оружием и забыл, что следует считать выстрелы и беречь боеприпасы.

Найти же патроны к антикварному «штейеру» вряд ли удастся.

И тем не менее в самой глубине души шевелилась необъяснимая логикой надежда, что как-нибудь все образуется.

Я поднялся вверх, постоял у балюстрады, откуда открывался вид на затянутые легким туманом Золотые ворота, мост, гигантское волнующее пространство залива, и почувствовал сосущий голод. По-настоящему я не ел уже больше суток. Только спиртное, кофе и стимуляторы.