Андрей Белый

Красные зори произвели на Белого такое сильное впечатление, что он сохранял его до последних дней жизни: «Вечное появляется в линии времени зарей восходящего века, туманы тоски вдруг разорваны красными зорями совершенно новых дней. Мережковский начинает писать исследования о Толстом и Достоевском, где высказывается мысль о том, что перерождается самый душевный состав человека и что нашему – именно – поколению предстоит выбор между возрождением и смертью. <… > И мы эти лозунги сливаем с грезами Соловьева о Третьем Завете, Царстве Духа. Срыв старых путей переживается Концом Мира, весть о новой эпохе – Вторым Пришествием. Нам чуется апокалипсический ритм времени. К Началу мы устремляемся сквозь Конец».

И вновь тема Вечного Возвращения! Космизм Белого – это мироощущение Посвященного, оно интуитивно, нередко иррационально и оставляет множество вопросов без ответа: «Бриллиантовые узоры созвездий неподвижны в черном, мировом бреду, где все несется и где нет ничего, что есть. Земля кружится вокруг Солнца, мчащегося к созвездию Геркулеса! А куда мчится созвездие Геркулеса? – Сумасшедшая пляска бездонного мира. Куда мы летим? Какие пространства пересечем, улетая? Летя, улетим ли? Кто полетит нам навстречу? И то тут, то там, подтверждая странные мысли, золотые точки зажигаются в небесах; зажигаются, сгорают в эфирно-воздушных складках земной фаты. Зажигаются, тухнут – и летят, и летят прочь от Земли сквозь бездонные страны небытия, чтобы снова через миллионы лет загореться. Хочется крикнуть минутным знакомым: Здравствуйте! Куда летите?.. Поклонитесь Вечности!..» Такое вот обостренное чувство первородного Хаоса, которому предстоит стать гармоничным Космосом. Он уловил эту тенденцию в бурной истории России первой трети ХХ века – уловил, понял и отобразил в своей хаосоподобной и вместе с тем космизированной поэзии и прозе.

Космичность мироощущения Андрея Белого, как и у других русских мыслителей-космистов, неотделима от чувства слитности с Родиной. Еще в одной из ранних своих статей «Луг зеленый», давшей впоследствии название книге («луг зеленый» – образ, заимствованный из стихотворения Валерия Брюсова, – олицетворение, символ России), Белый писал:

«Верю в Россию. Она – будет. Мы – будем. Будут люди. Будут новые времена и новые пространства. Россия – большой луг зеленый, зацветающий цветами.

Когда я смотрю на голубое небо, я знаю, что это небо моей души. Но еще полнее моя радость от сознания, что небо моей души, родное небо.

Верю в небесную судьбу моей родины, моей матери.

Мы пока молчим. Мы в будущем. Никто нас не знает, но мы знаем друг друга – мы, чьи новые имена восходят в душах вечными солнцами».

Андрей Белый космизировал и мифологизировал не только Россию, но и Москву, сравнивая ее со Вселенной! Переплетение московских улиц и переулков казалось ему пересечением мистических энергетических токов, идущих из глубин бесконечного Космоса, звучащих, подобно эоловой арфе, и затрагивающих незримые струны души и сердца. «…Не Арбат, не Пречистенка – места наших прогулок, – писал он, – а – Вечность». Какой-нибудь невзрачный московский дворик, никому и ничего не говорящий перекресток, унылое однообразие мокрых или заснеженных крыш могло вызвать у поэта бурю восторга и мощный прилив творческих сил.

* * *