Андрей Белый

Зыбкость и вариативность межтекстовых и внутритекстовых связей в поэтическом наследии Андрея Белого, свидетельствующие о сугубой конвенциональности расположения составных элементов внутри целостного творческого универсума, в значительной мере компенсируются теми формами самореализации этого универсума, которые осуществляются на лексико-эвфоническом уровне. Все творчество Белого может быть осмыслено как многофункциональная система разнообразных повторов и лейтмотивов, и его произведениям в стихах, наряду с «симфониями», эта особенность присуща наиболее наглядным образом. Н. А. Кожевникова отмечает у Белого различные типы лексических и словообразовательных повторов — глаголов в повелительном наклонении ( «Кропи, кропиросой хрустальною!»), других глагольных форм ( «Горитзаря, горит— И никнет, никнетниже», «Летит: и летит — и летит»), прилагательных ( «сухой, сухой, сухоймороз»), существительных («Кидается на грудь, на плечи — Чертополох, чертополох»), наречий ( «Туда, туда— далеко // Уходит полотно»), прилагательных при меняющихся существительных ( «МладыхХарит младуюнаготу»), однокоренных глаголов («О, любитеменя, полюбите»), однокоренных существительных ( «Покров:угрюмый кров»), однокоренных слов разных частей речи, образующих тавтологический повтор ( «дымным дымом», «краснеет красныйкрай»), прилагательных, объединяющих разноплоскостные слова ( «Старыйветер нивой старой// Исстарилетит») и т. д. [8]Зачастую повторы такого рода достигают предельной концентрации, заполняя собою почти все лексическое пространство поэтического текста. Столь же форсированно проводится звуковая организация — стихи перенасыщены внутренними рифмами, ассонансами, аллитерациями, паронимическими сочетаниями (соединениями разнокорневых слов по звуковой близости: «Сметает смехом смерть», «Зарюя зрю— тебя», «И моря рокот роковой») [9]. Все эти приемы Белый эксплуатировал с безудержной щедростью, порой нарочито-искусственно выстраивая диковинные сочетания слов, и закономерным образом оказывался беззащитным перед критической отповедью: «Смысл иногда улетучивается, слышатся одни звуки» [10]. А. А. Измайлов в статье о книге «Урна» привел полностью стихотворение «Смерть», «до очевидности построенное на подборе однородных звуков, на аллитерациях и внутренней рифмовке», в обоснование своей мысли о том, что «А. Белый не влечет музыку стиха своею мыслью, но сам влечется ею»: «Здесь черновая работа стихотворца почти видна, как в стеклянном колпаке, ясны все его жертвы, принесенные музыке, видно, как ради рифмы и аллитерации он отвлекался в сторону от прямой дороги своей мысли»; «Как это ни странно, — от заботы о крайнем благозвучии один шаг до почти полной какофонии и косноязычия» [11].