Читаем Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915 полностью

Впрочем, в одном пункте совершенно пронизаны друг другом эти тела: в голове; и пульсация эфирного тела изнутри нам знакома (как вещь в себе): это – пульсация мысли, ибо самый процесс мышления – вот одно только из многообразных движений эфирного тела. (Из той же лекции. Январь 1913 года).

4

Если бы мы воскресили все части нашего эфирного тела и работали ими в соответственных центрах тела физического, то во всех частях тела нам изнутри бы открылись движенья, соответствующие тому, которое в голове ощущаемо в мысли. И мыслили б руки. (Из той же лекции. Январь 1913 года).

5

Физический мозг так относится к эфирному мозгу, как выкристаллизованный в воде кусок льда к ней самой; в обоих мозгах – максимум приближения тел этих друг к другу; в руках уже есть расхождение; эф<ирный> мозг является гораздо более неловким органом, чем эфирные руки; эти последние вводят в познание высших миров. Эфирные руки – нечто весьма интересное… (Мюнх<енский> курс. Лекция II-ая. 1912 г.)[3428].

6

Эфирные руки и внешне иначе протягиваются к добру, иначе к злу. (Мюнхенский курс).

7

Полезное оккультное упражнение (Доктор складывает руки на груди и смотрит перед собой в пространство): с неподвижными физическими руками вызывать самостоятельное движение эфирных рук. (Лекция в ложе. Январь. 1913 года).

8

Работою следует пробуждать свое эфирное тело кусок за куском; иначе будешь видеть в эфире все то же и то же. (Мюнхенский курс. 12 г.).

9

В физическом теле – чередование сна и бодрствования; в элементном теле (эфирном) – сон и бодрствование одновременны; тот кусок видит и бодрствует; этот – ничего не видит и спит. (Не спит мозг и спят руки). (Мюнх<енский> курс 12 года).

10

Когда человек может чувствовать свое эфирное тело, ему сперва начинает казаться, будто ширится он в мировые дали пространства; испытание страха, тревоги не минует тут никого; оно гнетет душу: будто ты закинут в пространства; под ногами – нет почвы. (Мюнх<енский> курс. 12 года).

11

В обычной душевной жизни человек говорит: «Я – чувствую, я – мыслю»… При жизни в эф<ирном> теле является чувство: «Мысли думают себя». Сам человек погашен: вещи думают, чувствуют и хотят вокруг него. В той мере, в какой себя чувствуешь в расширении, распространении, в той же мере глушится сознание, знание: чувствуешь себя отданным мировой объективности. (Мюнх<енский> курс 12 года).

12

Есть случаи, когда из физического тела выпа<да>ет эфирный мозг; это случай – интуиции. Иногда выпадает эф<ирная> гортань – инспирация; иногда сердце – имагинация. Есть особый случай имагинации: из эфирного плана западают вещи чрез солнечное сплетение; попадая оттуда в сердце, они тускнеют в тумане субъективизма. (Из беседы Доктора со мной и Асей)[3429].

13

Древние индусы ходили с эфирным капюшоном вокруг головы: эфирный мозг их значительно расширялся за пределы физического; и отсюда их развитое эфирное зрение; то, чем отличаются от нашего способа изображения природы древнеиндийские памятники искусства, являют печать эфирного зрения. Индус видел двумя зрениями; оттого-то для него одно из зрений (физическое) рисовало лишь Майю пред ним. (Из курсов).

14

Культура Индии – культура эфирного тела. (Из курсов).

15

В наше время эфирный мозг налагается на физический; в прежнее время границы обоих мозгов не совпадали; человек нормально ходил как бы с выпавшим мозгом. Центр мышления перемещался в зависимости от предмета мышления; при высоко настроенном мышлении, при предмете высоком центр перемещался за пределы физической головы; не голова вовсе думала: думало ее окружение в то время, как физический мозг молчал. Древние люди говорили тогда: «Я надел на себя праздничное платье». Соответствующее эфирное ощущение при эфирном мышлении называли «праздничным платьем». (Кёльнский курс 1913 года)[3430].

16

Перейти на страницу:

Похожие книги

Письма к провинциалу
Письма к провинциалу

«Письма к провинциалу» (1656–1657 гг.), одно из ярчайших произведений французской словесности, ровно столетие были практически недоступны русскоязычному читателю.Энциклопедия культуры XVII века, важный фрагмент полемики между иезуитами и янсенистами по поводу истолкования христианской морали, блестящее выражение теологической проблематики средствами светской литературы — таковы немногие из определений книги, поставившей Блеза Паскаля в один ряд с такими полемистами, как Монтень и Вольтер.Дополненное классическими примечаниями Николя и современными комментариями, издание становится важнейшим источником для понимания европейского историко — философского процесса последних трех веков.

Блез Паскаль

Философия / Проза / Классическая проза / Эпистолярная проза / Христианство / Образование и наука
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

П. А. Флоренского часто называют «русский Леонардо да Винчи». Трудно перечислить все отрасли деятельности, в развитие которых он внес свой вклад. Это математика, физика, философия, богословие, биология, геология, иконография, электроника, эстетика, археология, этнография, филология, агиография, музейное дело, не считая поэзии и прозы. Более того, Флоренский сделал многое, чтобы на основе постижения этих наук выработать всеобщее мировоззрение. В этой области он сделал такие открытия и получил такие результаты, важность которых была оценена только недавно (например, в кибернетике, семиотике, физике античастиц). Он сам писал, что его труды будут востребованы не ранее, чем через 50 лет.Письма-послания — один из древнейших жанров литературы. Из писем, найденных при раскопках древних государств, мы узнаем об ушедших цивилизациях и ее людях, послания апостолов составляют часть Священного писания. Письма к семье из лагерей 1933–1937 гг. можно рассматривать как последний этап творчества священника Павла Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них — всем людям, и главное направление их мысли — род, семья как носитель вечности, как главная единица человеческого общества. В этих посланиях средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него — с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». В семье род обретает равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». Письма 1933–1937 гг. образуют цельное произведение, которое можно назвать генодицея — оправдание рода, семьи. Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — получение опыта от родителей детьми.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Павел Александрович Флоренский

Эпистолярная проза
О величии России
О величии России

Кто больше сделал для империи? Петр I, который ее основал? Александр I, который устоял перед нашествием Наполеона? Александр II, освободивший крестьян? Многие российские императоры внесли свою лепту в процветание и укрепление России, но лишь одно царствование называют Золотым веком Российской империи!Когда юная принцесса София Августа Фредерика фон Анхальт-Цербст-Дорнбург (1729—1796) выходила замуж, она вряд ли знала, какая участь уготована ей судьбой. Однако по всем своим качествам – характеру, уму, воспитанию, образованию,– она оказалась более чем достойной этой тяжелой короны – короны Российской империи. В 33 года из нелюбимой жены недостойного мужа она превратилась в Божиею милостию Императрицу и Самодержицу Всероссийскую, Царицу Сибирскую, Государыню Псковскую и Великую Княгиню Смоленскую, Княгиню Эстляндскую и иных, всея Северныя страны Повелительницу, Грузинских Царей и иных наследную Государыню и Обладательницу, и прочая, и прочая, и прочая…Мы не знаем, что испытала она, осознав размеры своей империи и – меру ответственности за нее. Мы знаем, что сделала она с этой ношей.Екатерина осуществила мечту Петра Великого – присоединила к империи Крым и Причерноморье. Население подвластной ей державы возросло с 23 до 37 миллионов человек. Императрица образовала 29 новых губерний и построила почти полтораста городов. При ней вдвое возросла армия и удвоилось число крупных предприятий. Вчетверо возросли государственные доходы. Был проведен ряд важнейших реформ. Наступил расцвет искусств и наук. Екатерина II оставила потомкам достойное литературное наследие. Просвещенный абсолютизм – вот как называется такой способ правления.Но чтобы стать просвещенным монархом, нужно быть просвещенным человеком. Как нелегко ей было примирить в себе гуманистические идеалы и реальную политику, лучше всех знала она сама. «Вы,– писала она французскому философу Д. Дидро,– пишете на бумаге, которая все стерпит, я же, бедная императрица,– на коже человеческой, столь чувствительной и болезненной…»Величина еще не есть величие. Приняв под свою длань страну огромную, но бедную, плохо управляемую и малоразвитую, Екатерина II дала ей перспективы, придала мощный импульс развития и наконец сделала великой европейской державой.«Я желаю и хочу лишь блага той стране, в которую привел меня Господь; Он мне в том свидетель», – этими словами начинаются «Мысли из Особой тетради» Екатерины II. Но слова – это всего лишь слова, а дела – это поступки. К счастью для России, слова Екатерины Великой были искренними и ее правление в целом – прекрасное тому подтверждение. В предлагаемой читателю книге представлены основные свидетельства напряженного труда императрицы – указы, размышления, мемуары, письма.Электронная публикация включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие правители» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями. В книге великолепный подбор иллюстративного материала: текст сопровождают более 200 редких иллюстраций из отечественных и иностранных источников, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Элегантное оформление, прекрасная печать, лучшая офсетная бумага делают эту серию прекрасным подарком и украшением библиотеки самого взыскательного читателя.

Екатерина II

Эпистолярная проза