Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Звон к вечерне. Вечер. Поздно.
Розовеют гребни льда,
И горит зарей морозной
Обагренная слюда.

«То-то князю буду рада,
То-то крепко обойму!»
Красная зажглась лампада
В потемневшем терему.

Вечер скучен, вечер долог.
Перстенек надевши злат,
Слушая знакомый пролог,
Алый вышивает плат.

Должен к празднику Успенья
Он поспеть. На плате том
Самоцветные каменья
Блещут в поле золотом.

Труд благочестив и мирен.
Посреди алмазных звезд.
Вышит лучезарный сирин,
Алой земляники гроздь.

И до ночи ежедневно,
Лишь зардеют купола,
Шьет Московская царевна,
Круглолица и бела.

Вскинет очи, и, блистая,
Засинеют небеса.
Блещет золотом крутая
Умащенная коса.

Вырастил отец родимый
Всем на загляденье дочь:
Под жемчужной диадимой
Брови черные, как ночь.

Зреет ягодка-царевна
Для молитв и сладких нег.
Чу! метель завыла гневно,
За окном синеет снег.

Но повеял с Финского залива
Дикий ветр. Царьградова сестра
Выронила скипетр боязливо,
Услыхав железный шаг Петра[476].

Примечательно, что Сергей Соловьев в качестве источника своей образности берет народную вышивку, в которой вышитый красными нитками Сирин встречался весьма часто. Соловьев мог быть, конечно, сам знаком с подобными образцами русской вышивки. Однако на идею создать именно такой образ-символ его могли натолкнуть и публикации коллекционера К. Д. Далматова, собиравшего образцы вышивки разных губерний (Московской, Новгородской, Тверской и др.). Далматов активно пропагандировал искусство старинной русской вышивки, выставлял коллекцию и издавал материалы своего собрания. Его альбом «Великорусские узоры из коллекции К. Далматова», вышедший в 1889 году, мгновенно приобрел популярность, прославил имя коллекционера, вызвал широкий интерес в обществе к этому искусству (см. илл. на вкладке)[477].

Вячеслав Иванов в стихотворении «Химеры» из сборника «Cor Ardens» (1911), казалось бы, отходит от русской народной традиции. Ему как филологу-классику интереснее обыграть происхождение образа птицы Сирин, связав его с древнегреческой Сиреной. Однако Иванов, так же, как и Сергей Соловьев, окрашивает своих Сиринов в алый цвет. Не исключено, что косвенным образом влияние на окраску Сиринов оказало народное творчество: русская вышивка (как и у Соловьева) или росписи на прялках, поставцах и др. предметах быта:

Над сумраком пурпурных див
Медяные вздыбились клочья
Горящих, дымящихся грив.
Калится коралловый риф
В смарагдных водах средоточья
Вечерних отсветных чудес.
Надвинулся пурпурный лес,
Взвихрив огнедымные клочья,
К смарагдным лагунам небес.
И копья живой бирюзы
Дрожат меж волокон отсталых,
В руне меднокосмой грозы.
И крылья сквозят стрекозы
В лазурности просветов талых…
Свой выпили день небеса!
Свой выпили диск небеса!
И скликала Сиринов алых
Смарагдных лагун полоса.
И с рифа смарагдных лагун
Не зов ли Сирены певучей
Сливается с рокотом струн?
И в хаосе пурпурных рун
Не трубы ли меди ревучей?..
О, музыка марев и сна!
Безмолвье вокруг, — и странна
Под заревом жарких созвучий
Холодных полей тишина…[478]