Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Модные танцы мы все в Берлине усердно изучаем. Ими увлекается и седоволосый Андрей Белый <…>. Он в одной из «танцевальных академий» часами проделывает с вдохновенным видом особую «кнохен гимнастик» и пляшет как фавн, окруженный нимфами[814].

Или:

Мы все очень часто танцуем во всяких «дилях» и дансингах. Оцуп даже возил меня в «Академию современного танца», где седовласый Андрей Белый, сосредоточенно нахмурив лоб и скосив глаза, старательно изучал шимми и тустеп, находя в этом, казалось бы, легкомысленном времяпрепровождении ему одному открывающиеся поля метафизики[815].

Как ни странно, но даже по мемуарам Осоргина, считавшего, что Белый «танцевал плохо», видно, что Белый, «выделывающий па», действительно танцам учился:

Он выделывал «па» прилежно, заботливо ведя и кружа своих толстоногих дам, занимая их разговором, танцуя со всеми по очереди, чтобы ни одной не обидеть. Ни фокусов, ни экстравагантностей, ни болезненного ломанья, — усердная работа кавалера, души общества, сияющее приветливостью лицо, пот градом[816].

Фиксировал наличие танцевальной школы у Белого и В. Г. Лидин, хотя оценивал результаты учебы не слишком высоко: «<…> я увидел его танцующим в дансинге на Нюренбергплац. <…> он танцевал изысканно, хотя и несколько выспренно: его партнерши по Nürenbergdiele прошли более практический курс»[817].

Из освоенных танцев фокстрот оказался Белому наиболее близок. В «Характерологическом очерке», составленном в Московском институте мозга, объясняется (со слов Белого, переданных кем-то из его близкого окружения) это его пристрастие:

<…> когда был за границей, с увлечением изучал фокстрот, который ему очень нравился как танец тем, что в нем ритмичность движений доведена до высшей точки. Подчеркивал при этом, что необходимо чувствовать внутренний ритм фокстрота[818].

Однако танцевал он не только фокстрот, но и другие танцы, о чем, в частности, вспоминал Роман Гуль:

Белый вскоре стал — танцевать. Он вбегал в редакцию ненадолго. Широкими жестами, танцующей походкой, пухом волос под широкой шляпой, всем создавая в комнате ветер. Говорил, улыбаясь, ребенком:

— Простите, я очень занят…

— Да, Борис Николаевич?..

— Да, да, да, я танцую… фокстрот, джимми, яву, просто шибер — это прекрасно — вы не танцуете?.. прощайте… пора.

И Белый убегал танцевать[819].

Так что можно по-разному оценивать мастерство Белого. Можно согласиться с суждениями мемуаристов-критиков, но можно и усомниться в их справедливости. Ведь модные в Германии танцы были действительно сложны и непривычны для русских. Мало кто из среды русской литературной эмиграции вообще владел техникой современного танца. А Белый не просто танцевал, но… «вытанцовывал».