Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью

Кроме того, почувствовав приближение смерти, он заставил киевлян целовать крест на верность своему брату Игорю. Даже Владимир Мономах заключал с киевлянами договор, испрашивая их согласие на правление, а тут князь не стал считаться с их мнением и навязал свою волю. К голосу вече надо было прислушаться, большую силу оно заимело во времена княжеских усобиц…

30 июля 1146 года великий князь Всеволод скончался, и почти тут же в Киеве начался бунт. Были разгромлены дворы и Ратши, и Тудора, а вече постановило посадить на престол сразу двух князей – братьев Игоря и Святослава.

Беспорядками решил воспользоваться Изяслав Мстиславич, объединил недовольных князей и двинул войска на Киев. Народ киевский поддержал его, братья были изгнаны, а Игорь попал в плен. Он постригся в монахи, показав тем самым, что отрекается не только от власти, но и от всякой мирской жизни. Но Изяслав продолжал держать его в темнице Федоровского монастыря. Половцы, пользуясь очередной смутой, опустошали пределы Руси.

В начале 1147 года Юрий Долгорукий получил послание от новгород-северского князя Святослава Ольговича: «Брата моего Всеволода Бог взял, Игоря Изяслав захватил. Иди в Русскую землю, в Киев! Помилосердствуй! Вызволи брата, а я буду тебе, надеясь на Бога и силу животворящего, помощником».

Святослав приходился Юрию Долгорукому троюродным братом. Кроме того, их связывало важное для обоих событие: когда-то они ездили в Половецкую степь сватать ханских принцесс, потом в один день венчались и играли свадьбу. Давно это было! С тех пор не виделись. Каким он стал, Святослав Ольгович, сильно ли изменился этот стеснительный и мягкий характером юноша? Он зовет на войну, а это не какое-нибудь сватовство или пир и гулянье: там убийство, смерть, там важны мужество и самоотверженность, верность заключенным союзам и просто крепкая мужская дружба. Способен ли этот человек с добрыми глазами, обрамленными по-девичьи загнутыми ресницами, на это? Можно ли ему доверять? Ведь в случае ошибки пострадает не только и не столько он, князь Юрий, а может подвергнуться разорению вся Суздальская земля. Да, нужно встретиться со Святославом Ольговичем и решить вопрос с глазу на глаз. Лучшего места, чем Москва, расположенная на равном удалении и от Суздаля, и от Новгород-Северского, на самом перекрестке дорог, по-видимому, не найти. И Юрий направляет послание Святославу: «И прислав Гюрги, рече: «Приди ко мне, брате, в Москов». Это и есть та историческая фраза, в которой впервые упоминается Москва в русских летописях.

Встреча князей произошла 4 апреля 1147 года, в пятницу, в канун праздника Похвалы Святой Богородицы. В Москву приехали Святослав со своим сыном Олегом и племянником Владимиром Святославичем. Юрий глядел на высокого, красивого лицом мужчину, стараясь разглядеть в нем черты двенадцатилетнего подростка. Разве что глаза выдавали некоторую мягкость его характера, а в остальном это был закаленный в боях и сражениях князь, смелый и прямодушный, честный и искренний. Именно такой, каким хотел его видеть Юрий.

– Возмужал, в пору вошел, – восторженно говорил он, не отрывая взгляда от смущенного лица Святослава. – Эдак встретились бы где-нибудь в Киеве, не признал, право слово, не признал!

– Да и ты вон какой вымахал! – отвечал явно довольный похвалой Святослав. – В твоих руках любой меч, наверно, игрушкой кажется!

– Может, и так, но нам с тобой, князь, в битвах не столько мечом приходится махать, сколько мозгами шевелить.

Они сели за стол, выпили по бокалу вина, пожелав здоровья друг другу, и продолжили разговор.

– Двинул великий князь Киевский против меня свои войска, – повествовал Святослав. – Во главе войска поставил Изяслава Давыдовича, моего двоюродного брата. Мелкий это человек да к тому же тщеславный и жадный. Бахвалился, что легко одолеет меня в бою и приведет связанного по рукам и ногам в Киев, а имение мое отберет. Встретились мы с ним под городом Карачевом. Ну, думаю, чего ты такое удивительное припас? Бросил он на меня конницу берендеев. Рассчитывал, видно, сокрушить одним ударом, а потом добить киевской дружиной. Тут я ему и преподнес подарок. Ударил бронированной дружиной в бок нестройной толпе степняков, смял и погнал прямо на киевлян. Те растерялись, расстроили свои ряды, пропуская конников, а я, не мешкая, врезался в самую их середину! Что тут было! У противника мешанина, а мои молодцы так навалились, что все вражеское войско в бегство ударилось. Не стал я его преследовать, пожалел неудачливого, без того достаточно страху нагнал. Не скоро опомнится!

– Ничего, объединим наши силы и тряхнем хорошенько самого великого князя Изяслава Мстиславича! Ну да ладно, все о войне да о войне. Расскажи, как живешь с половецкой княжной, в мире ли, в ладу?

– Ушла она от меня, – мрачно ответил Святослав. – Собралась наскоро и укатила с любовником.

– Как так? Неужто такое возможно?

– Все может быть в жизни нашей. Приехали половцы в гости, ну она и схлестнись с молодым князьком. Что я мог поделать?

– Экая, брат, незадача… Так ты женился? Или только собираешься?