Андрей Чохов

А. Монферран, который, как мы помним, был в Москве незадолго до Александра I, выполняя монарший указ, осмотрел город, предложил ряд своих решений его восстановления. Узнав также о намерении императора возвести в Кремле памятник в честь победы русского оружия в Отечественной войне 1812 года, он принял участие в конкурсе. Проект памятника был рассмотрен и утвержден уже новым императором Николаем I только в 1831 г. По замыслу Монферрана, два самых больших артиллерийских орудия из хранящихся в Московском Кремле – отлитая Андреем Чоховым Царь-пушка и «Единорог» мастера Мартьяна Осипова – должны были стать центром монументальной композиции и занять место у главных ворот Арсенала. На проекте оба эти орудия изображены уложенными на деревянные, окрашенные в зеленый цвет лафеты с железными черными оковками. Однако тогда этот проект был положен под сукно.

Но идея установить два артиллерийских гиганта – Царь-пушку и «Единорог» – на лафеты не умерла. Поскольку в XVIII–XIX вв. артиллерия считалась «богом войны», а орудийные стволы поверженного неприятеля очень часто становились неотъемлемым атрибутом памятников в честь военных побед в Европе, то и на этот раз предполагалось использовать трофейные французские стволы для увековечивания подвига русского оружия. При этом Царь-пушка и «Единорог» должны были также участвовать в многофигурной и «многоствольной» композиции. Но в отличие от поверженного врага они должны были лежать на лафетах. По свидетельству П. Я. де Витте, первоначальные эскизы этих лафетов были исполнены академиком Российской академии художеств Карлом Павловичем Брюлловым, а чертежи, необходимые для их изготовления, были выполнены самим де Витте.

Разместить заказ и изготовить эти лафеты в Москве не удалось. Поэтому де Витте направил запрос в Военно-ученый комитет Военного министерства об условиях изготовления лафетов и о необходимых материалах. Председатель Военно-ученого комитета генерал-лейтенант Г. Ф. Гогель распорядился составить специальную ведомость о нужном количестве чугуна, которое было определено специалистами в 2106 пудов. Артиллерийский департамент сообщил об этом командующему русской артиллерией. Последний распорядился запросить казенный Александровский завод в Петрозаводске о стоимости изготовления лафетов, на что было получено заключение, что каждый лафет будет стоить 3 тысячи рублей. Но от исполнения этого заказа завод отказался из-за перегрузки другими работами.

Тогда исполнение заказа было предложено русскому инженеру и предпринимателю шотландского происхождения, владельцу судостроительного завода в Петербурге Чарльзу Берду. Берд принял заказ, определив стоимость каждого лафета в 6 тысяч рублей, а их дальнейшую перевозку в Москву – в 4 тысячи рублей. Любопытно отметить, что Берд вместо денег просил артиллерийский департамент возместить ему эту сумму натурой – «чугуном в негодных снарядах».

23 июля 1834 года Берду было направлено письмо с просьбой сообщить сроки окончания работ и время отправки лафетов в Москву. Берд ответил, что на заводе «занимаются приготовлением моделей в полной величине» согласно рисункам, и что о готовности лафетов, так же, как и о сроках отправки, он сообщит дополнительно.

16 февраля 1835 года Берд сообщил о полной готовности лафетов, уже окрашенных и приготовленных к отправке в Москву. Одновременно он просил об их осмотре и приемке. 22 февраля лафеты были приняты генерал-майором Н. А. Зварковским, и уже на следующий день Берд получил указание об их отправке. 2 марта он сообщил, что лафеты «отправлены в Москву, первый 26, а второй – 28 числа». Одновременно изготовителем был послан в Москву мастер для сборки и установки лафетов.

А в Москве в это время возникают свои сложности. О них мы узнаем из переписки генерал-майора П. Я. де Витте и генерала П. М. Пичугина. В рапорте на имя последнего де Витте пишет: «В совещании, бывшем 20 марта 1835 года, относительно постановления около московского Арсенала лафетов, отлитых из чугуна по рисунку академика Брюллова, я имел честь объяснить Вашему Превосходительству, что предполагалось по проекту господина Монферрана, собрав иностранные орудия в 12 колонн, поставить оныя вокруг Арсенала, а равно и древния большие пушки на лафетах в приличных местах, дальнейшие же соображения на приведение сего проекта в исполнение были возложены на меня…». Далее в своем рапорте де Витте пишет, что он внес в этот проект ряд изменений, составил сметы и чертежи для устройства у Арсенала под этот памятник «платформ». На них, по мысли автора рапорта, должны быть устроены каменные постаменты для древних пушек и такие же площадки для пирамид из ядер. Однако, хотя строительство памятника и было высочайше утверждено, он никаких распоряжений по продолжению работ не получил и поэтому запрашивает Пичугина, будут ли какие-либо указания на сей счет.