Андрей Десницкий Статьи о Библии

Тогда тывоззовёшь, иГосподь услышит;

возопиешь, иОн скажет: «вот Я!»

Религиозность, которая необращает внимания настоящего рядом стобой человека, совершенно бесполезна. Отношения сближним— школа твоих отношений сБогом, непременное ихусловие. Обэтом долго иподробно будут говорить авторы Нового Завета. Нообэтом уже знал Исаия изИерусалима, зналите, кто пошёл поего стопам, изнал тот пророк, который продолжил его книгу.

Пророк Исаия действительно сумел подняться над временем, ипотому его книга оставалась новой иактуальной вовремена Вавилонского плена ивовремена земной жизни Христа. Такой остаётся она идля нас сегодня.

Четыре женщины на пороге Евангелия

В центре внимания –библейские истории четырёх женщин, упомянутых в родословии Иисуса Христа. В этих женских судьбах раскрывается нечто очень важное, то, что подводит нас к самой сути Евангелия.

Евангелие от Матфея, а с ним и весь Новый Завет, начинается с перечня земных предков Христа, то есть с Его родословия. Это было очень важно для читателей того времени, которые должны были убедиться: Тот, о Ком идет речь, действительно потомок царя Давида, плоть от плоти израильского народа.

В древнем Израиле, как и практически повсюду, родословия считались строго по мужской линии, поэтому женщин, строго говоря, упоминать было вовсе не обязательно. Но здесь среди множества мужских имен названы и четыре женских: Фамарь, Раав, Руфь и «бывшая за Урией». Почему упомянуты не самые властные царицы, не самые знаменитые красавицы, а именно они? Наверное, потому, что в четырех женских судьбах раскрывается нечто очень важное, нечто такое, что подводит нас к самой сути Евангелия.

Кто же они такие, эти женщины? Что за истории связаны с ними? Это очень разные истории, но у них есть нечто общее. Во–первых, это скандальные истории— как раз такие, которые люди не любят рассказывать о своих предках. Но если бы дело было только в этом, их бы, наверное, и не упомянули. Значит, там есть что–то еще… Попробуем разобраться!

Но сначала— одна небольшая цитата, не только об этих женщинах, но и о родословиях вообще— о том, зачем нужны эти вереницы имен и история. Митрополит Антоний Сурожский говорил: «вглядимся в эти имена: это все были живые люди, люди плоти и крови, трепетные перед жизнью, порой измученные, а порой— ликующие и торжествующие, и все они живут в чуде Христовой человечности и Христова человечества… Христос все прошлое этой родословной так освятил, что все без остатка стали своими, родными Богу, родными в самом сильном смысле слова. И мы можем своей жизнью, трудом, подвигом, устремленностью к Богу, тоской по Нему, борьбой за Него, за Его победу в нас, осмыслить и оправдать все прошлое нашего рода и его принести Богу как дар, и став сами Ему родными, сделать Ему родными также и тех, которые порой Его не знали, а порой, зная, от Него отступали грехом, неверностью сердца и жизни».

Фамарь, жена своего свекра

Так кто же стал Ему родным? О Фамари рассказано в 38–й главе книге Бытия. Это произошло на самой заре истории израильского народа, собственно, еще не народа, а небольшой семьи, состоявшей из прародителя Иакова (ему было дано новое имя Израиль) и его двенадцати сыновей от двух жен, тоже с их женами и детьми. От них должны были пойти другие дети, а потом внуки, правнуки… каждый из сыновей Иакова должен был стать родоначальником целого «колена»— большого племени, составной части израильского народа.

Но не всё получалось сразу и просто, особенно в семействе Иуды. Его старший сын умер, не оставив потомства, и тогда он, по обычаю т.н. левиратного брака, отдал жену старшего сына за второго сына, чтобы род не пресекся. Но затем умер и второй его сын. Иуда заподозрил, что дело здесь в жене— Фамари— и не стал выдавать ее замуж за третьего сына, хотя именно этого и требовал обычай. Время шло, дважды овдовевшая Фамарь оставалась одинокой, а род Иуды так и не продолжился…

Тогда она пошла на обман, да на какой! Она нарядилась блудницей (в те времена продажные женщины покрывали лицо) и в таком виде села у дороги, по которой должен был проходить ее свекр. Действительно, его привлекла эта одинокая искательница приключений, и он провел с ней время, так и не узнав в ней свою невестку. В залог будущего «гонорара» она потребовала от него посох и печать, главные знаки достоинства (в наши времена это были бы паспорт и кредитная карточка).

А через некоторое время Иуде сообщили: Фамарь беременна! Иуда, даже не взглянув на распутную родственницу, вынес скорый приговор: за такой позор женщину следовало сжечь. Но в ответ Фамарь предъявила Иуде его вещи. И тогда Иуде пришлось признать: права оказалась Фамарь, а не он сам. Да, она пошла на подлог, и совершила явно предосудительный поступок, но… дело ведь не только в поступке, но и в его мотивах. Фамарь, в отличие от самого Иуды, заботилась о продолжении его рода.