Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

– Для достижения согласия приходилось иногда нажимать на Черчилля, который довольно медленно поворачивался, но все-таки повернулся в нужную сторону – в сторону поиска взаимоприемлемых договоренностей. И мы их нашли, – говорил президент, одаривая собеседника своей знаменитой «рузвельтовской» улыбкой, которая яснее всяких слов давала понять, какой трудный партнер английский премьер, сколько хлопот он доставлял не только советской стороне, но и своему американскому союзнику.

Через год, в феврале 1945-го, когда состоялась вторая историческая встреча «Большой тройки», на сей раз на территории СССР – в освобожденной от фашистов Ялте, Громыко и сам убедился, как по-разному реагируют на заявления и высказывания Сталина американский президент и английский премьер-министр. Если Рузвельт неизменно спокойно и с пониманием, то Черчилль – со столь же неизменно строгим лицом, а то и с выражением плохо скрытого недовольства. Черчилль пытался скрывать свои чувства, но его выдавало количество выкуренных сигар – когда он был недоволен, количество окурков резко возрастало. Сталин тоже не скрывал своего расположения к Рузвельту, возможно, из-за его тяжелого физического состояния, но, скорее всего, все же из-за его политической позиции, сильно отличавшейся от позиции Черчилля.

Перед Ялтой британская и американская делегации встретились на Мальте; это, однако, не сняло противоречий между ними. Рузвельт был твердо намерен вести сотрудничество с Советским Союзом. По его мнению, СССР, в отличие от Великобритании, не был империалистической державой, а ликвидацию колониальной системы демократ Рузвельт считал одним из приоритетов послевоенного урегулирования. Поэтому ему приходилось вести сложную дипломатическую игру: с одной стороны, Великобритания продолжала оставаться ближайшим союзником США и атомный проект разрабатывался с ведома Лондона, но втайне от Москвы; с другой стороны, советско-американское сотрудничество, на взгляд президента, позволяло осуществлять глобальное регулирование системы международных отношений.

Встреча руководителей трех великих держав состоялась в бывшем царском Ливадийском дворце в период, когда наконец-то был открыт второй фронт в Западной Европе, когда в результате наступления Красной армии и высадки союзных войск в Нормандии военные действия были перенесены на германскую территорию и война против фашистской Германии вступила в завершающую стадию. Все было обставлено очень торжественно, и всем присутствовавшим на конференции было ясно, что они присутствуют на событии исторического значения, что решения, принимаемые здесь, будут иметь огромное значение для будущего всего мира.

Первое заседание началось с рассмотрения военных вопросов, доклад о положении на советско-германском фронте делал входивший в советскую делегацию заместитель начальника Генерального штаба Красной армии генерал армии Антонов. К этому времени советские войска вышли к Одеру, заняли Силезский промышленный район, за восемнадцать дней прошли с боями свыше пятисот километров. Наступление было предпринято раньше запланированного срока в ответ на просьбу союзников о помощи, которые на Западном фронте сражались гораздо менее успешно – в январе в связи с прорывом немецких войск в Арденнах там сложилось весьма тревожное положение. Поэтому помощь союзникам наши войска оказали немалую – гитлеровцы уже начали перебрасывать свои дивизии с Западного фронта на Восточный. В зале стояла полная тишина, с сосредоточенным вниманием слушал слова переводчика Рузвельт, не сводил глаз с выступавшего советского генерала Черчилль. Им было ясно, что мощь советских войск, их определяющий вклад в разгром фашистской армии весьма способствуют усилению международного веса СССР, а значит, и позиции Сталина в переговорах. Не случайно после Ялты появился анекдот, отразивший роль Советского Союза, так стремительно и уверенно вышедшего на позиции мировой державы, и его лидера на переговорах «Большой тройки»:

«Однажды, после официальных переговоров состоялся легкий обед-фуршет, на котором президент Рузвельт и Черчилль решили разыграть Сталина, намекая на его диктаторские замашки.

Черчилль – Рузвельту: «Фрэнк, мне приснилось сегодня ночью, что я стал властелином Земли».

Рузвельт – Черчиллю: «Уинстон, а мне приснилось, что я стал властелином мира… А вам что приснилось, маршал Сталин?»

Глава советской делегации, поняв, что его разыгрывают, тут же парировал: «А мне приснилось, что ни вас, президент Рузвельт, ни вас, господин премьер-министр, я в этих должностях не утвердил!»

Рузвельт и Черчилль рухнули от смеха, и беседа за обедом перешла в дружеское русло».

Молотов, которому поэт Феликс Чуев рассказал этот анекдот много лет спустя, ответил, что подобные шутливые разговоры между членами «Большой тройки» в самом деле возникали и Сталин действительно прекрасно умел их парировать.