Андрей Кончаловский. Никто не знает...

«Живите в доме, и не рухнет дом!»

Удивляет, что воображение рецензентов никак не затронуло название картины — «Дом

дураков». Точнее даже, не само название, а Дом как содержание вещи. Складывается ощущение,

что многие из нас и на пороге XXI века живут, «под ногами не чуя страны».

Я пытался дать определение жанровому содержанию фильма путем снятия-считывания

слоев сюжета: буфф, аллегория, документ, мелодрама и т. д. Но существует в природе жанр,

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

213

обымающий все эти составляющие.

По моим наблюдениям, во второй половине XX века и на рубеже века XXI в

отечественном искусстве обнаружилась, может быть, безотчетная тяга к когда-то описанному

М.М. Бахтиным жанру мениппеи, порожденному карнавализованной областью искусства. Жанр

этот синтезирует низкое и возвышенное, смешное и серьезное, комическое и трагическое, ум и

глупость и т. д., то есть предполагает предельную авторскую свободу.

Формировался он «в эпоху разложения национального предания, разрушения тех

этических норм, которые составляли античный идеал «благообразия» («красоты-благородства»),

в эпоху напряженной борьбы многочисленных и разнородных религиозных и философских

школ и направлений, когда споры по «последним вопросам» мировоззрения стали массовым

бытовым явлением во всех слоях населения и происходили всюду, где только собирались

люди… Это была эпоха подготовки и формирования новой мировой религии — христианства».

Жанр мениппеи хранит историческую память о своем происхождении и, ассимилируясь в

искусстве новых времен, становится особенно актуальным в соответствующие периоды

истории. Сюжет мениппеи — испытательное странствие мудреца в трех мирах: в преисподней,

на земле и на небе. Причем это не столько физические, в собственном смысле, сколько

духовные испытания, а точнее, испытание той «правды о мире», носителем которой является

странствующий мудрец. В самой телесности мудреца эта правда как бы получает осязаемую,

слышимую и зримую плоть.

В творчестве Кончаловского, едва ли не со сценария о Рублеве, можно обнаружить

мениппейные черты.

Режиссер всегда стремился к наибольшей авторской свободе, которой достиг, по его

признанию, в «Асе» и «Курочке Рябе». Действительно, в сквозном сюжете этих картин можно

увидеть вольное (мениппейное) воплощение сентиментально-карнавальных превращений

миросознания народа в эпоху коренной переоценки ценностей, в эпоху «разложения

национального предания».

Что касается «правды», в странствии своем претерпевающей аналогичные превращения в

сквозном сюжете кинематографа Кончаловского, то она могла быть сформулирована, по памяти

о литературной классике XX века, и так: «Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Абажур

священен. Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности. У абажура

дремлите, читайте, — пусть воет вьюга, — ждите, пока к вам придут».

Иными словами, Дом держится любовью и мужественным терпением проживания в нем

— несмотря ни на что. Вот правда утопии, подвергающаяся испытательным странствиям и в

мениппее «Дом дураков». Принадлежит она зрелому мастеру. А воплощенный носитель ее —

героиня Юлии Высоцкой, дурочка, живущая наивной, не рассуждающей любовью к миру.

Вечная Невеста.

Каков итог странствий этой «правды»? «Красивый чеченец в шляпе» Ахмед, который еще

недавно держал на прицеле гранатомета федеральный БТР, уже без шляпы, прозаически лысый

и несчастный, является домой, то есть, как и положено быть, в семью «дураков», с покаянным

признанием в своей «болезни», то есть в неизбывной человечности. Новая семья отважно, не

рассуждая, принимает его как своего. Вот дидактический сгусток того, о чем «хотел сказать»

художник. Вот мораль, полезная для усвоения в эпоху «партийной» непримиримости, не

способной к состраданию.

И здесь Кончаловский «цитирует»! «Цитирует» этику Льва Толстого. Послушаем

режиссера: «В России привыкли думать, что все чеченцы — бандиты, а все русские — хорошие.

Хотя это не так. В фильме они все несчастные — и русские, и чеченцы, потому что они воюют.

Как может быть счастлив тот, кто воюет? Я отношусь к войне в Чечне так же, как к войне

относился Толстой. У него можно учиться. В фильме есть фраза из него: «Человек убил другого

человека и радуется. А чему, собственно, радуется?» Возможно, русский будет возмущен тем,

как я показываю чеченцев. Но сильный и большой должен быть добрым. Мы до сих пор не

понимаем, что уже настал XXI век — время, когда внимание к чужим культурам должно быть

более интенсивным…»

«Правда» нашего домашне-семейного обустройства, по логике мениппеи, начинает свой

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

214