Андрей Миронов и Я

В номере Наташи и Субтильной организовали night club. На окне зубной пастой Магистр написал night club, и, включая настольную лампу, он махал красным полотенцем, изображая таинственный свет ночного клуба. В этом «клубе» пили шампанское, курили наркотики – одну сигарету на всех по кругу, танцевали. Но и тут Андрей не мог удержаться от сцен. Будучи женатым и имея жену на сносях, он меня ревновал ко всем, как Отелло. С кем-то я танцевала, он меня оторвал от партнера (при том, что я с ним год не разговаривала) и зашаркал со мной ногами на маленьком пятачке гостиничного номера. Акробатка резко отвернулась, схватила стакан с шампанским и жахнула его об пол балкона. Какие страсти!

Руководство Ташкента предоставило нам самолет для экскурсии в Самарканд. Потом к гостинице подъехал автобус с ящиком водки и закуской. «Избранные» отправились в горы на границу с Китаем. На берегу стремительной горной реки Магистр (любил широко гулять) снял с себя куртку и бросил в воду. Его примеру последовали Шармёр, Корнишон – они снимали с себя все что могли и швыряли в реку. Только один Андрей был сдержан и остался при всех своих хороших вещах.

В середине мая театр вернулся в Москву. У нас с Антурией начался новый этап в жизни. Мы обе любили учиться и поступили на курсы английского языка по методу Лозанова. У нас собралась симпатичная компания, и мы получили новые английские имена. Она – Руфь Смит, я – Шила Бёрден. В свободное время мы ездили вдвоем по всей Москве на синей «Волге» – она тренировалась в вождении машины.

– Масла нет! – вдруг кричала она посреди улицы. Через некоторое время опять:

– А! Бензин кончился!

Едем дальше, на Пушечной улице:

– Ой, что делать?! Вода закипает!

Мы выскакивали из машины, открывали бампер, оттуда взмывал фонтан кипятка! Находились какие-то милые тетки из столовой, они тащили ведра холодной воды пополам с лапшой и заливали бак.

Едем по Калининскому проспекту. Еле двигаемся – пробка. Остановились. Справа – роддом имени Грауэрмана. И в эту самую минуту из дверей выходит Русалка с ребенком на руках, в комбинированном платье в белую точечку, рукава фонариком. На тротуаре стоит компания – Андрей, Шармёр, Пудель, Субтильная. Встречают.

– Антурия, едем! – говорю я.

– Я не могу! Видишь – пробка!

Так мы стоим несколько минут, и я думаю: «Зачем ты мне, Бог, посылаешь такие испытания? Или я всегда должна быть рядом в самые главные минуты его жизни? Мистика!»

Они сели в машину и двинулись точно вслед за нами. Я видела в панорамное зеркальце его растерянное выражение лица.

Глава 43 РАЗЛУКА С МАГИСТРОМ. ПРАГА!

– Вы слышали? Магистр уходит из театра? Теперь он главреж театра Ленинского комсомола! Да-а-а-а, он не дремал! Наверное, возьмет кого-нибудь с собой? Да когда это он успел? Да он все эти годы землю носом рыл, только чтобы вырваться от Чека! В общем, он уже не может быть при ком-то, он самостоятельный режиссер. Да-а-а-а, просто Белогубов из своего «Доходного места», – разносилось по театру.

Прощальный банкет в буфете. У многих расстроенные, растерянные лица. Он поднял бокал с шампанским:

– Я с невероятной грустью прощаюсь с вами со всеми… с этим театром… годы, проведенные здесь, можно сравнить только с первой любовью… я благодарен всем, кто был со мной рядом… – и незаметно и тихо мне прошептал:

– Еще неделя, и меня увезли бы отсюда с инфарктом.

Все! Праздник в театре кончился.

Рядом, но уже в тумане, присутствует Сценарист. Предлагает купить мне кооперативную квартиру.

«Нет уж! – думаю я. – Стать содержанкой?»

И отношения неслышными шагами уходят из нашей жизни.

У Жорика Менглета – юбилей! Банкет в Доме архитекторов. Полумрак. На столе горят свечи. Играет маленький оркестр. Я в модных темно-розовых брюках, в синем батнике, поверх из тончайшей замши маленький жакетик сизого цвета. Глаза как две фары, впереди копна челки, на затылке маленький узелок волос. Духи, духи, духи… Вот за одним столом уже кто-то упал – перепился, вот и за вторым свалилась дама… другая дама…

Тут в меня впился, как клещ, Андрюша. Он так меня завернул в танце, что его нос попал в мой глаз. Мы стали смеяться до слез, и я не пыталась вырваться, а наоборот. Тут я услышала истерический крик Русалки. Мы про нее забыли – мы были опять счастливы. Он подошел к ней – она вцепилась в него, пытаясь нахлопать пощечин, он увернулся, послал ее, она, громко крича, повернулась и, хлопнув дверью, ушла ни с чем.

Было поздно. Я вышла из Дома архитекторов и решила пройтись переулками домой. За мной шел Андрей. Догнал. Пошли рядом. Молча. Он закурил и стал исповедоваться мне, как священнику: