Андрей Первозванный — апостол для Запада и Востока

В Новом Завете и особенно в Евангелиях Андрей представлен зримо и достойно. Конечно, на первый взгляд он находится в тени своего брата Симона, которого Иисус назовет впоследствии Кифой, или Петром. Андрей нередко оказывается рядом с ним, но, к нашему удивлению, так бывает не всегда. Чаще Андрея с Петром объединяет Евангелие от Марка. В этом Евангелии, самом старшем из трех синоптических, в «рассказе о призвании» сообщается, что Иисус одновременно призвал Петра и Андрея, в таких выражениях:

Проходя же близ моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков. И они тотчас, оставивши свои сети, последовали за Ним (Мк 1:16–18; ср. Мф 4:18, 20).

Только Марк (1:29) рассказывает, что Иисус в Капернауме после того, как Он учил в субботу в синагоге и исцелил там одержимого бесом, пришел «в дом Симона и Андрея с Иаковом и Иоанном», и в этом доме исцелил тещу Петра (Мк 1:29–31). Однако в рассказанном Лукой (5:1-11) эпизоде о чудесной ловле рыбы Андрей не упомянут, хотя Иаков и Иоанн названы товарищами Симона, т. е. Петра. В рассказе о призвании Иисусом первой группы последователей Лука (5:1-11) называет Петра, Иакова, Иоанна, но не Андрея. Нужно, по крайней мере, допустить присутствие Андрея с братом Симоном-Петром в лодке, с которой Иисус наставлял толпу. Умолчание можно объяснить тем, что Лука сосредоточивает всё внимание на последующей чудесной ловле рыбы и на личности Петра, чьи слова выражают изумление и трепет – равно как Иакова и Иоанна, также свидетелей чуда (Лк 5:3-10).

В символическом списке Двенадцати Андрей поставлен на второе место у Матфея (10:2–4) и Луки (6:14–16), на четвертое у Марка (3:16–18) и в Деяниях (1:13–14) – это знак особенного уважения, которым пользовался Андрей в первоначальной общине. Но место Андрея в списках Двенадцати зависит также от структуры этого списка в разных Евангелиях. Так, например, Матфей, по-видимому, предпочитал хорошо упорядоченные списки, и поэтому неудивительно, что он перегруппировал четыре имени у Марка и переместил Андрея с четвертого на второе место, чтобы образовались две пары братьев.

В дальнейшем, за исключением списка Двенадцати (Мк 3:18), Андрей надолго исчезает из повествования Марка о служении Иисуса. Этот апостол вновь появляется ближе к последним дням земной жизни Иисуса, причем снова в обществе Петра, Иакова и Иоанна – когда Иисус поизносит свою эсхатологическую речь:

И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников Его: Учитель! Посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? Всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне. И когда Он сидел на горе Елеонской против храма, спрашивали Его наедине Петр, и Иаков, и Иоанн, и Андрей: Скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда все сие должно совершиться? (Мк 13:1–4).

Вспоминая об Андрее в последней части своего Евангелия, в канун решающих событий страстей, смерти и воскресения Христа, Марк дает тем самым понять, что он намеренно возвращается к начальному «рассказу о призвании», вновь называя Андрея вместе с его братом Петром, с Иаковом, сыном Заведея, и его братом Иоанном (Мк 1:19).

Помимо немногих параллельных Марку мест у Матфея и Луки и данных ими списков Двенадцати, три синоптических Евангелия об Андрее больше не упоминают. Удивительно, что после перечня Двенадцати (Деян 1:13) – теперь сведенных к одиннадцати из-за позорной гибели Иуды, – в котором он тоже представлен, Андрей совершенно исчезает из написанной Лукой книги Деяния Апостолов. В начальных главах на первом плане – Петр и Иаков, в особенности мученичество Иакова. В противоположность фрагментам, где чаще других фигурируют сыновья Заведеевы Иаков и Иоанн, обычно упоминаемые вместе, в остальных частях Нового Завета со всей очевидностью доминирует Петр. За исключением Евангелия от Иоанна Андрей полностью игнорируется. Один исследователь, придерживающийся крайнего экзегетического минимализма, но вполне просвещенный, в конце своего очерка об Андрее делает вывод, что его имя исчезает «из истории первоначальной церкви»[135].