Андрей Первозванный — апостол для Запада и Востока

В начале XIX века отсутствие сведений о древнейшей истории монастыря[260] побудило А. И. Сукаладзева создать (а по существу, фальсифицировать) некую «древнейшую» «Оповедь», восполнявшую пробелы в начальной истории монастыря. Сукаладзев преподнес текст «Оповеди» валаамским старцам в качестве любезно сделанного перевода на современный язык с древней рукописи, якобы бывшей в его распоряжении. Согласно этому «древнему» тексту «св. Андрей от Иерусалима прошел Голядь, Косог, Родень, Скеф, Скиф и Словен смежных лугами, достиг Смоленска, и ополчений Скоф и Славянска Великого, и Ладогу оставя, в ладью сев, в Бурное вращающееся озеро на Валаам пошел, крестя повсюду, он поставлял по всем местам кресты каменные. Ученики же его Сила, Фирс, Елисей, Лукослав, Иосиф и Косма повсюду сделали ограды и все посадники доезжали от Словенска и Смоленска, и многие жрецы окрестились и капища Перуна и Велеса разрушили и уничтожили». На основании такого рода «древнейших» свидетельств некоторые историки берут на себя смелость утверждать, что христианство на острове дожило в виде монашеской общины вплоть до прихода святых Сергия и Германа.

Отметим, что хотя легенда о путешествии апостола Андрея по Руси по своему конкретному содержанию и фантастична, но что касается церковно-теологических взглядов, то тут она крайне осторожна. Так, пребывание апостола в Киеве никак не истолковано с точки зрения церковного права. В апостоле видят не основателя Русской церкви, а лицо, только благословившее страну и предсказавшего будущую благодать. И здесь мы вступаем в область самых неожиданных, хотя, в народном сознании, вполне естественных религиозных ассоциаций. Все, знакомые с древнерусскими книжными памятниками, знают, что с самых первых времен письменности на Руси слово «христиане» писалось очень часто «крестьяне», с явной этимологией от креста. А так как первые апостолы славянства переводили греческое βαπτίζω («погружаю») через «крещу», то уже в книжной литературе мы имеем сближение – пусть только словесное – между крестом, символом искупления, крещением, таинством посвящения в христианскую религию, и именем этой самой религии. Разумеется, народ воспринял всю эту этимологию, еще более развив ее для целостного объяснения мистического содержания христианства. Прежде всего, как мы видели, он называет христианскую веру «крещеной». Во-вторых, делает попытки сблизить самое имя Христа с крестом. Так, в одном из вариантов «Голубиной книги» Христос просто именуется Животворящим Крестом: «Сион гора потому всем горам мати, / Что преображался на ней сам Исус Христос, / Животворящий Крест».

То же повторяется и для Иордан-реки, для Иерусалима-града и для кипариса древа: «Кипарис древо потому всем древам мати, / Что распялся на нем Животворящий Хрест».

В последнем слове мы видим попытку словесного отожествления креста и Христа. Воздвижение апостолом Андреем креста на горах киевских над излучиной реки Днепра стало архетипом.

Когда завершилось становление Руси как христианской страны, византийская церковная мысль в миссионерском путешествии св. Андрея в Скифию увидела знамение общности духовных судеб Византии и Руси. Византийский император Михаил VII Дука в послании великому князю Киевскому Всеволоду I Ярославичу писал: «Научают нас священные книги и достоверные истории, что наши государства имеют один некий источник и корень, и что одно и то же спасительное слово было распространено в обоих, что одни и те же самовидцы божественного таинства и вещатели провозгласили в них слово Евангелия»[261].

Благословив страну и предсказав будущую благодать, которая воссияет на киевских горах, а затем дойдя даже до Валаама, апостол Андрей как бы утвердил апостоличность Русской церкви. Именно поэтому апостол Андрей имел огромное значение для идеи русской церкви и государственности, а его память особенно почиталась на Руси. Путешествие первозванного Апостола в землю, которой Господь судил стать Святой Русью, последним оплотом Истины, есть предвосхищение этого избранничества.

Первым мистериальным символом священного центра православия стал белый клобук папы Селивестра, будто бы присланный православными Запада и Востока в древнюю северную столицу потомков Иафета. Написанная старцем Филофеем из псковского Елиазаровского монастыря «Повесть о Новгородском белом клобуке» пришла в Москву как послание о державной роли Третьего Рима. Повесть эта рисует картину узурпации светской власти у рода Меровингов Каролингами и отпадения римских пап в ересь гордыни и самосвятства[262].