Андрей Смирнов

посадить в тюрьму или крупно оштрафовать. Слугам запрещено прикасаться к моему столу и

книжному шкафу, но если кто-то увидит ее у тебя, могут доложить отцу… Я не хочу проблем.

— Понимаю. — Тиэнна кивнула. — Не беспокойся. Ты сам практиковал это?

Маэнгель миг помедлил, а затем скривил губы и быстро кивнул.

— И как впечатления?

— Дежьён сыроват. — Подумав, ответил молодой граф. — Много… сомнительных

моментов. В теории все выглядит хорошо, но на деле… — Он покачал головой, думая, какое слово

подобрать. — Он либо не доработан, либо я так и не понял, как правильно его практиковать. В

любом случае, это не мое.

— Вот как? — Тиэнна посмотрела на любовника с иронией. — А что с теорией?

— Общая идея в том, что всякое явление или сила, достигая некоего критического

состояния, обнаруживает в себе свойства, противоположные изначальным. Предельно яркий и

сильный свет слепит и погружает во тьму, сильный холод обжигает, а предельно мужское или

предельно женское обнаруживает в себе качества противоположного пола.

— Любопытно. Я прочту и обсудим.

— Конечно.

Маэнгель вновь улыбнулся и легко пожал ей руку на прощанье; Тиэнна устало улыбнулась

в ответ и ушла. Была уже середина ночи и даже возбужденное любопытство не могло отогнать

желание поскорее очутиться в кровати: долгий и извилистый путь от Браша до Гафета слишком ее

измотал.

Глава 5

В Сеигбалаокхе, четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Ракош, в землях клана

Хангеренеф, в неурочное время были открыты двери храма Лкаэдис, Паучьей Королевы.

Облаченные в черную сталь демонические стражи, в обликах которых причудливо соединялись

черты пауков и людей, склонились перед герцогом Нихантией, правившим землями клана более

четырех тысяч лет. Нихантия протянул руку к вратам и разомкнул запирающее их заклятье; затем

он прошел внутрь.

Огромная статуя Королевы нависала над алтарем. Изгибаясь полукругом, на расстоянии

десяти шагов от алтаря был расположен первый ряд столов и скамей; за ним следовали второй, третий и четвертый. В храме было темно, тихо и пустынно, пахло остатками благовоний,

которыми пользовались во время последнего ритуала, страхом и мертвечиной. Нихантия прошел

по центральному проходу; миновав столы с гниющими остатками последней трапезы, он

опустился на скамью в первом ряду. Ему нужно было собраться с мыслями, прежде чем

обратиться к богине с молитвой.

Как и стражи, охранявшие храм, Нихантия принадлежал к демоническому народу

талхетов, и хотя за прошедшие века количество обликов, которые стали доступны лидеру

Хангеренефов, перевалило за сотню, его основной облик остался прежним: высокая фигура с

двумя парами рук; из тела на уровне нижних ребер вырастает третья пара конечностей — два

гибких когтя длиной около метра; четвертая пара конечностей — сильные и быстрые ноги, почти

неотличимые от человеческих, если не считать нижней их части: вместо пятипалой ступни там

расположен плоский отросток, заканчивающийся когтем. На обеих парах рук так же имеются

когти — недлинные и скошенные к низу на нижней паре, длинные и острые — на верхней.

Верхняя пара рук длиннее нижней — она используется в основном для боя оружием или без него, в то время как нижняя чаще употребляется для колдовства и письма. На обеих руках, помимо

когтей, вырастающих из запястья и закрывающих тыльную часть ладони, так же имеются пальцы

— вполне человеческие: одна из многих черт, унаследованных талхетами от тех жен Хангеренефа, что происходили из рода людей.

Некогда Хангеренеф и еще полсотни бессмертных пауков были детьми Королевы, которых

она породила более двадцати тысяч лет тому назад. Некоторых своих сыновей и дочерей она

пожрала сама, другие основали в Ракоше собственные кланы и стали истреблять друг друга; в

конечном итоге талхетских родов осталось одиннадцать. Бессмертие, источником которого для

талхетов являлась Королева, распространялось на каждый из родов, а не на отдельную особь, и

поэтому среди талхетов существовала иерархия старшинства: старшие пожирали младших и так

продлевали свою жизнь. Так соблюдался баланс, ибо потомство талхетов было многочисленно: не

сдерживай его рост аппетиты старших, оно вскоре заполонило бы собой весь мир. Три раза в год

открывались двери храма Королевы Лкаэдис: в эти дни старшие Хангеренефы пожирали своих

детей в ходе ритуальной трапезы, и незримой мистической соучастницей пира, как полагали,

становилась в эти часы сама Королева.

Нихантия, правнук Лкаэдис, убивший своего отца так же, как тот некогда убил первого

Хангеренефа, знал, что когда-нибудь придет и его черед. Хотя он следил за своими потомками, и

убивал как наиболее слабых, так и наиболее сильных, способных когда-нибудь бросить ему вызов

— он знал, что настанет день, когда он ошибется. Оружием или магией, интригами или

предательством, но кто-нибудь из его детей или внуков возьмет верх, и тогда у клана появится

новый лидер. Этого не избежать… если только не убить саму Лкаэдис и не занять ее место —

немыслимая, безумная, но такая вожделенная мечта!.. Нихантия потряс головой. Опять эти мысли.

Невовремя, совсем невовремя…