Андрей Смирнов

Тут   Эваррис   ненадолго   замолчал,   и   погрузился   в  тяжелые   воспоминания,   а   юноша   не

спешил прерывать это молчание.

— Через некоторое время, — продолжил Эваррис, — город частично отстроили, но люди

все   еще   боятся   селиться   в   центре.   Говорят,   что   там   до   сих   пор   обитают   прежние   горожане,

превращенные в ворон, и что каждый, кто войдет в старый замок, будет проклят и станет слугой

Гасхааля, ибо его чары по-прежнему действуют там. Это, конечно, только пустые слухи — я сам

неоднократно был в замке, и знаю, что никакой магии там нет, но так же я видел среди развалин

огромное количество тех отвратительных птиц, которыми повелевает Гасхааль. Я так и не смог

понять, что они потребляют себе в пищу вот уже многие годы — ведь эти вороны никогда не

покидают стен старого замка. Одно время я пытался истребить их — магией, ловушками, ядами,

стрелами — но от этого, казалось, их численность только увеличивалась.

— Но ведь среди тех птиц могли быть ваши знакомые, ваш учитель, и другие его ученики?

— Осторожно молвил юноша. — Отчего же вы не попытались спасти их?

—  Это бесполезно, — яростно сверкнул очами Эваррис. — Не существует чар, могущих

вырвать пленников из-под власти Гасхааля. Он сотворяет с ними нечто худшее, чем обыкновенное

превращение человеческого тела в птичье: он также меняет их души, а эти изменения необратимы.

Если рука вывихнута из сустава, можно вправить ее, если сломана — можно наложить шину, но

что делать, если она отрублена? Так же обстоит дело и с теми, кого подчинил себе Гасхааль —

вернуть им прежний облик невозможно, потому что они лишены не только своих тел, но и душ.

— Отрезанную руку можно нарастить при помощи волшебства, — сказал Гетмунд. — Мне

это не под силу, но опытный волшебник даже и такую рану излечит без труда.

— Не спорю. Но с помощью какого волшебства ты будешь наращивать душу?

На это Гетмунд не нашелся, что ответить.

—  Однако,  — сказал  он затем,  —  если могущество Повелителя  Ворон  так  велико,  вы

поступили очень смело, убивая  его подданных.  Неужели вы не опасались того, что он может

пожелать отомстить вам?

—  Отомстить мне? — Гневно переспросил Эваррис. — Нет, это он — мой кровник! И я

знаю — наступит время, когда я возьму с него виру за всех своих друзей и близких. Это время уже

близко. И когда оно придет, все могущество Повелителя Стихий не поможет Гасхаалю!

— Но как же вы надеетесь одолеть его, наставник?

— Ты прав, — внезапно успокоившись, сказал Эваррис. — Пока я не могу равняться в силе

с   Гасхаалем.   Ведь   он   —   один   из   Обладающих   Силой.   Однако   и   я   вскоре   стану   одним   из

Обладающих,   и   тогда   сама   судьба   решит,   кто   из   нас   двоих   более   достоин   жизни,   а   кто   —

мучительной смерти.

Изумился юноша, и с большим удивлением взглянул на старика.

— Каким же образом вы обретете Силу, мой господин?

Старик некоторое время не отвечал, пристально поглядывая на собеседника, юноша же,

придя к мысли, что задал бестактный вопрос, вновь смутился и стал путано объяснять, что вовсе

не   пытался   выведать   у   Эварриса   никаких   секретов   и   тайн.   Так   же   он   просил   простить   его

чрезмерное любопытство.

— Погоди, — прервал его старик. — Ведомо ли тебе, какую сделку заключили мы с твоим

бывшим учителем, Келесайном Майтхагелом?

—  Нет,   —   ответил   Гетмунд.   —   Мне   известны   лишь   слухи,   ходившие   среди   младших

жрецов Света. Говорили, будто где-то должны явиться к бытию новые Земли, и будто вы, лучший

из звездочетов, сможете точно рассчитать место и время рождения тех Земель.

Старик   кивнул,   соглашаясь.   Он   перестал   сверлить   взглядом   лицо   собеседника,   и

выискивать   на   нем   следы   жадности,   трусости   или   склонности   к   предательству.   Кажется,   он

пришел к какому-то решению.

— Это так, — подтвердил он слова Гетмунда. — В скором времени должен родится новый

мир. Ты знаешь о множественности миров, ученик?

— Да, конечно. И не только из книг — я имел случай лично убедиться в истинности сего

учения. Ведь наш храм находится в совсем другом мире, где небо иного цвета, но Келесайн привел

меня сюда по волшебной дороге между мирами.

—  Ах, да... Конечно, ты ведь должен об этом знать. Тем лучше. Слушай... Миры, или

Земли, как их еще называют, имеют свое начало и свой конец. Спорят о силах, которые вызывают

их к существованию: некоторые полагают, что миры — творения богов, но вот что я скажу тебе:

не всегда небожители имеют отношение к образованию новых Земель. Более того — я полагаю,

что они не создают их, а лишь занимают и переделывают по своему усмотрению. Боги будят их

силу,   приносят   семена   жизни,   населяют   своими   созданиями.   Так   было   со   многими   древними

мирами, и в том числе — с тем, в котором мы сейчас находимся. Однако известно, что уже многие

тысячелетия боги не интересуются жизнью Земель и делами тех, кто их населяет. Известно также

несколько случаев, когда проходили долгие века, прежде чем небожители замечали — чаще всего