Андрей Смирнов

мои подданные? Или, может быть, ты полагал, что у меня не найдется знакомых в числе тех

Лордов, которым ты открыл свои замыслы и с которыми заключил сделку? Келесайн Майтхагел

могуч   и   искусен   в  магии,   но   по   возрасту   в  сравнении  со   мной  он   —  мальчишка,   и  я   не   раз

беспрепятственно,   будучи   невидимым,   ходил  по   его   храму,   а   о  большинстве   его  поступков   и

тайных предприятиях мне исправно доносили мои слуги. Спрашиваю тебя снова, звездочет: где

лежат бумаги с последними расчетами, ибо на то, чтобы копаться в твоих записях и разбирать

кривые закорючки у меня нет ни времени, ни желания.

Но старик снова ему не ответил.

— Хорошо же, — сказал Гасхааль, поднимаясь, — когда я спрошу тебя в четвертый раз, ты

будешь более учтив со мной.

И   с   этими   словами  он  распахнул   плащ,   внутренняя   подкладка   которого   —   темнота,   и

темнота эта пришла в движение. Сотни птиц покинули плащ Гасхааля и мгновенно заполнили всю

комнату;   там   же,   где   лежал   старик,   их   оказалось   особенно   много.   Некоторое   время   клубок

вороньих тел,  образовавшийся на этом  месте,  шевелился  и судорожно дергался, но потом  эти

судороги прекратилось. Спустя короткое время Гасхааль повел рукой, прерывая пиршество своих

подданных.   Вороны   с   карканьем   разлетелись   в   разные   стороны,   открыв   то,   что   осталось   от

звездочета — обрывки одежды и кости с лоскутками мяса. Тогда Гасхааль сделал еще один жест, и

кости пришли в движение. Они сильно уменьшились, изменили форму и вновь обросли мясом.

Пальцы на руках вытянулись и стали крыльями, челюсть выдалась вперед и превратилась в клюв.

Затем мясо покрылось кожей, а из кожи тут же проросли пух и перья. Еще миг — и преображение

закончилось.   Птица   ожила:   встопорщив   перья,   она   повела   головой   из   стороны   в   сторону   и

негромко каркнула. Она  ничем  не  отличалась от остальных своих товарок, разве  что кончики

крыльев у нее были посветлее и как будто вымазаны в чем-то красном. Еще несколько мгновений

Повелитель   Ворон   рассматривал   свое   новое   создание,   проверяя,   на   месте   ли   находятся   ее

внутренние   органы   и   в   согласии   ли   друг   с   другом   действуют   части   тела,   а   затем,

удовлетворившись осмотром, поманил ее пальцем. Ворона взлетела и уселась к нему на второе

плечо,   разевая   клюв   и   поворачивая   голову   из   стороны   в   сторону;   Гасхааль   подошел   к

письменному столу, согнал с него прочих птиц, и спросил:

— Где нужные мне бумаги?

—  Пергамент   вблизи   твоей   левой   руки,   Повелитель,   —   ответила   ворона,   сидевшая   на

левом плече, — нет, не этот. Дальше.

— Этот? — Спросил Гасхааль, беря следующий.

— Да, — прокаркала птица.

Гасхааль рассеянно кивнул, изучая написанные на пергаменте цифры, а временами, когда

встречал   какое-либо   неизвестное   обозначение,   он   советовался   с   вороной,   сидевшей   у   него   на

левом плече. После того как ворона разъяснила ему смысл всего, что там было написано, он, в

знак поощрения, погладил ей крылья и почесал шею. Затем он присоединил эту птицу к остальной

стае и тут же забыл о ней.

Покинул   он   город   сообразно   с   установившейся   традицией:   каждого,   кого   встречал   на

своем   пути,   он   превращал   в   птицу   и   присоединял   к   своей   стае.   После   его   ухода   горожане,

оставшиеся людьми, вскоре покинули это место, поскольку посчитали его проклятым: ведь уже

дважды Гасхааль приходил сюда, и никто не желал дожидаться его третьего появления. Торговцы

и путешественники стали за милю обходить это место. Прошло несколько лет, и старое название

города забылось: его стали называть Вороньим Городом, ибо в домах, постепенно приходивших в

негодность, и в развалинах старого замка по-прежнему обитали неисчислимые вороньи стаи.

ЗЕРКАЛА

(история пятая)

Это рассказ о Лорде Келесайне, Повелителе Молний, о Талиане, его сестре, и об отце их,

чернокнижнике Валларэнсе Майтхагеле.

Отец   Келесайна   и   Талианы   был   знаменитым   чернокнижником   в   Одиноких   Землях.

Валларэнс Майтхагел не был Обладающим Силой и не умел путешествовать по мирам, он даже не

подозревал   о   том,   что   кроме   видимого   мира,   существуют   еще   многие   другие,   населенные

созданиями   из   плоти   и   крови.   Отец   Келесайна   и   Талианы   общался   с   тенями   и   обитателями

Преисподней,   он   мог   оживлять   покойников   и   насылать   порчу,   убивать   взглядом   и   подчинять

своей воле. Этим, по существу, исчерпывались все его таланты, но в Клэреше, Одиноких Землях,

как   уже   сказано,   он   считался   великим   чернокнижником.   Однако   ж   и  великие   чернокнижники

нуждаются   в   питье   и   сне;   не   чужды   им   и   плотские   желания.   Келесайн   был   плодом   связи

Валларэнса с какой-то деревенской девкой. Поскольку Валларэнс был некрасив, вызывал у людей

страх и отвращение, он брал силой или чарами то, что не мог добыть иными способами. Девушка,