Андрей Смирнов

она Гасхааля, занятого какими-то своими таинственными делами.

Проходя по лесу, окружавшему замок, не раз пыталась она заговорить с воронами, но те не

отвечали ей, потому что Гасхааль велел своим подданным молчать в ее присутствии. Но увидела

раз Талиана, как льются слезы из глаз одной крупной птицы, и слезы эти во всем были подобны

человечьим. Странным и страшным показалось Талиане это зрелище, и спросила она птицу:

— Отчего ты плачешь?

Но   ничего   ей   не   ответила   птица.   Закаркали   тогда   другие   птицы,   и,   вместе   с   этой,

поднялись в воздух и улетели из этой части леса. Тогда побежала Талиана в замок и, отыскав

Гасхааля, спросила его:

— Отчего плачут птицы в твоем лесу?

— Тебе померещилось, — ответил ей Гасхааль. — Птицы не умеют плакать, как люди. А

может быть, больна была эта птица, и слезились глаза у нее. Как только я закончу свои дела, о

которых говорил тебе раньше, я разыщу ее и посмотрю, чем ей можно помочь.

Ушла от него Талиана, будто бы удовлетворившись ответом, но беспокойно стало у нее на

сердце. И вот, на другой день, она забрела вглубь леса, куда не заходила никогда раньше. Здесь

повсюду   на   ветвях,   как   и   везде   на   Острове,   сидели   большие   черные   птицы.   Хотела   Талиана

отыскать среди них ту, которую видела вчера, но не нашла плачущей. Тогда двинулась Талиана

дальше. Ворон становилось все больше — теперь не только на деревьях сидели они, но и стояли на

земле, и столь много было их, что Талиане приходилось долго искать, куда поставить ногу, чтобы

не раздавить никого. И вот, увидела девушка маленькую поляну, где стоял Гасхааль, окруженный

со всех сторон птицами, которые летали над ним и сидели у него на плечах, и только пространство

прямо перед Гасхаалем было свободно. Но вороны, повинуясь запрету Гасхааля, промолчали и не

предупредили своего повелителя о появлении Талианы.

И услышала Талиана, будто бы муж ее разговаривает с неким невидимым собеседником.

—  ...Глупец,   —   говорил   Гасхааль.   —   Кому   нужно   владеть   им?   Есть   и   иные   способы

достигнуть желаемого.

С этими словами он достал из-под плаща бриллиант большой величины и бросил его перед

собой. Повинуясь его жесту, в тот же миг одна из ворон подлетела к камню и проглотила его, хотя

это стоило ей больших усилий. Захохотал, наблюдая это, Гасхааль, и устрашил Талиану смех его,

ибо никогда раньше он так не смеялся.

Тогда неслышно покинула она это место и вернулась в замок. Здесь она долго бродила по

комнатам, не зная, чему верить и не желая видеть правды, которая казалась ей слишком страшной,

слишком   абсурдной,   слишком   уродливой,   чтобы   принимать   ее.   Страшна   правда   о   том,   что

божество, в которое ты веришь, ничем не лучше дьявола, но еще страшнее правда о том, что сам

ты никогда  не сможешь судить верно о них обоих. Вот уже долгое время Талиана закрывала

сердце от сомнений, посещавших ее, когда она озиралась вокруг. Никогда она не верила дурному,

что говорили о ее муже — но разве иначе надлежит поступать тому, кто любит? Даже и теперь

знала она, что, едва увидит вновь Гасхааля, посмотрит в его лицо — мужественное, изрезанное

морщинами  и  шрамами,   но   всегда   скорое   на   ласковую   улыбку,   заглянет   в   глаза   его   —   глаза

старца, глаза юноши, глаза существа, повидавшего больше веков, чем она могла вообразить себе

или представить, знала она — мигом рассеются все ее подозрения. Горько укоряла она себя за то,

что   бежала   прочь   от   той   поляны,   где   стоял   Гасхааль.   Решила   тогда   Талиана   дождаться   его

возвращения в замок и подробно расспросить обо всем. С тем она поднялась в его заклинательные

покои.

Пробыв там некоторое время, Талиана заметила странный свет, льющийся из-под одной

дальней двери. Она подошла и заглянула в ту дверь. Это была кладовая, а исходили мерцающим

призрачным светом волшебные зеркала, которые собрал здесь Гасхааль со всего замка. Не похоже

было, чтобы в эти дни он притрагивался к ним. Вошла Талиана в кладовую и коснулась одного из

зеркал. В тот же миг ожило зеркало, и увидела Талиана лицо брата.

—  Где Гасхааль? — Спросил Повелитель Молний без всяких приветствий. Резок и груб

был его голос.

— Он занят волшебством, — ответила Талиана брату.

Гневно вспыхнули глаза Келесайна.

—  Это я и так знаю. Подобно червю, погрузился он со своим  Островом в магическое

естество Эссенлера, и, как червя, уже нельзя вырвать его оттуда, не повредив самого плода. Мне

нужно   сейчас   же   говорить   с   ним   —   позови   его,   немедленно!   Может   быть,   еще   не   поздно

остановить его.

— Что происходит? — Спросила Талиана брата.

— Спроси об этом своего мужа, — отвечал ей тот. — Его словам ты поверишь больше, чем

моим.

— Это не так, — сказала Талиана. — Когда-то ты сказал Джордмонду, что я не знаю, чему

верить — теперь твои слова стали правдой. Сегодня я видела странную сцену в лесу — Гасхааль

заставил одну из своих ворон проглотить огромный бриллиант. И хотя птица с большим трудом

справилась с приказанием, это обстоятельство, кажется, только сильно рассмешило его — а ведь