Андрей Смирнов

— В некотором смысле — да. Не потому, что тебе плохо или хорошо. Мне нет до этого

дела.

— Почему же тогда?…

— Потому, что ты протрезвел.

— В каком смысле?..

— В том смысле, что все люди — пьяны. Опьянены иллюзиями. Придают великую

ценность вещам маловажным и не замечают того, что имеет значение на самом деле. Боль,

страдание, преддверие смерти — та точка, откуда все видно гораздо ясней.  В правильной 

перспективе.  Твой случай уникален тем, что ты, пробудившись, сумел растянуть эти

предсмертные минуты на недели и месяцы. Но, к сожалению, ты — как и все остальные

пробужденные — обречен. Ведь и ты протрезвел лишь тогда, когда тебя смертельно ранили.

— Думаешь, у меня нет шансов? — Спросил я.

Я знал, что он чувствует мою злость.

Эдрик помедлил, а потом ответил:

— Все возможно…

Трещали поленья, пожираемые огнем…

Прошло немало времени, прежде чем я нарушил молчание:

— Расскажи о себе.

— Что? — Он мельком посмотрел на меня. Спросил так, как будто бы не расслышал

вопроса и просил повторить.

— Ты слышал мою историю. Теперь я хочу услышать твою.

— Я воин, а не поэт, — он усмехнулся. — Даже не сингайл. И не маг. Слова — твоя

стихия, а не моя.

— Перестань. Ты обещал.

— Разве?

— Да, обещал. Или у тебя такая короткая память?

Он помолчал, а затем произнес:

— Я не умею рассказывать истории. Что именно ты хочешь знать?

—  Кто ты.

Эдрик усмехнулся:

— Поскольку самый простой ответ на вопрос «кто ты?» — это имя, а мое имя тебе

известно, остается предположить, что под этим простеньким вопросом скрывается целая куча

других. Таких, например: «откуда ты?», «сколько тебе лет?», «кому ты служишь?», «во что

веришь?», «каковы твои цели?»…

— Верно. — Кивнул я.

— Я родился в Ильсильваре приблизительно тридцать пять лет тому назад. Своих

родителей я никогда не знал. Меня воспитала Школа Железного Листа. Слышал когда-нибудь о

ней?

— Нет, — я покачал головой.

— Это довольно… своеобразная организация, — Эдрик ненадолго задумался. — По-

своему, весьма могущественная. Но она редко вмешивается в происходящие в мире события. По

крайней мере, открыто не вмешивается.

— Когда она появилась? Каковы ее цели?..

— Школу основал Хелах Первый Освобожденный. Это случилось очень давно. — Эдрик

усмехнулся. — Никто уже и не помнит, когда. У Школы долгая история, но я, признаться…

104

никогда ею особенно не интересовался. Школа всегда была немногочисленна, и случались

периоды, когда она состояла всего лишь двух-трех адептов. Потом мог следовать период расцвета, когда число настоятельниц и мастеров достигало нескольких сотен — затем снова спад… Школа

прошла несколько этапов становления, значительно развив первоначальное учение, преподанное

Хелахом. Некоторые аспекты учения были переосмыслены, другие — отброшены, методики —

значительно усовершенствованы. Но первоначальная идея осталась все той же, что и была. За

прошедшие века Школа приблизилась к реализации цели, поставленной ее основателем, хотя

извилистый путь, который она прошла, Хелах вряд ли мог предвидеть.

— Что это за цель? — Спросил я.

Он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Вернуть то, что отняли у нас боги.

— А, понимаю… Вы служите Адским Князьям?

— Нет.

— Лунным Владыкам?

— Нет. Ты не понимаешь. Мы никому не служим. Только себе самим.

Я усмехнулся.

— Все люди так думают.

Он кивнул:

— И все ошибаются.

— Кроме вас, конечно?

Он не повелся на подначку. Спокойно подтвердил:

— Да. Кроме нас.

— Чем же вы такие особенные?

— Нам известна природа того, что владеет человеком. Сущность желаний, страданий,

наслаждений, привязанностей и влечений… Постигая ее в процессе обучения, мы уничтожаем

свою зависимость от всего этого и становимся свободны от ложного эго… Это называется

Освобождением от Формы. Только освободившийся может стать тел-ан-алатритом, совершенным

воином. Внутри люди подобны застывшим глыбам — неподвижные, неповоротливые, косные…

Освобожденные — как вода; они могут принять любую внутреннюю форму.

— Если все так, — я пожал плечами, — то я не понимаю, что вами движет. Если у вас нет

предпочтений… как вы действуете? Почему выбираете то, а не это? Поступаете так, а не иначе?

— Выбор, — сказал Эдрик. — Личный выбор и больше ничего.

— Получается, ваш выбор совершенно произволен? Ты не похож на сумасшедшего.

— У сумасшедших нет выбора. Их влечет то, чего они не понимают и не осознают. В этом

смысле — все люди немного сумасшедшие.

— Кроме вас?

— Кроме нас. Нас ничто не влечет. Но мы знаем все влечения.

— Но все-таки… я не понимаю мотивов. Например, почему ты помогаешь мне. Почему ты

едешь на юг, а не лепишь куличики из песка. Если выбор ничем не обусловлен…

— У тебя неверное представление о выборе. Ты думаешь — если он не обусловлен ничем,

то совершенно случаен. Это не так. Выбор — не произволен и не предзадан. Он вне того и

другого. Свобода выбора — одна из тайн, которая не сводима ни к каким объяснениям, даваемым

«извне». Это — один из ключей, которым открывается тайник анкавалэна.

— Что?.. — Мне показалось, я ослышался. — Что ты сказал? Какой еще тайник?..

Анкавалэн — это напиток богов…

— Боги утеряли его в Войне Остывших Светил. Ты ведь наверняка помнишь эти легенды.