Андрей Тарковский. Сталкер мирового кино

Люди должны вернуться к единству, а не оставаться разъединенными. Достаточно присмотреться, чтобы понять, что жизнь проста. И нужно лишь вернуться в ту точку, где вы вступили на ложный путь.

Нужно вернуться к истокам жизни и стараться не замутить воду. Что же это за мир, если сумасшедший кричит вам, что вы должны стыдиться самих себя?! А теперь – музыка!.»

Эрланд Юсефсон. С первого дня у меня сложилось впечатление, что мы находимся в хорошем, интенсивном контакте. Мы не владели одним и тем же языком. Мы оба немного знали итальянский, но он не говорил по-английски, я не говорил по-русски, а он, конечно, не знал шведского. Но его требования были ясными, мы общались с помощью глаз, жестов. Требовалось особое внимание, нельзя было ускользать взглядом, как это часто бывает в разговоре с кем-нибудь. Нужно было все время смотреть в лицо, и когда мы делали так… Он был очень искусен в показе, в игре, он хорошо умел направлять действия другого. Он любил такую работу, причем не доминировал, а только делал замечания и предложения. Он как бы намечал рамки для актера, в которых тот мог свободно двигаться, при этом передавалось вдохновение. Сама игра в нашем первом совместном фильме была для меня непростой, потому что я играл характер героя преувеличенно. Я привык в игре брать как можно больше от характера. Но ему не нужно было много характера, он хотел сохранить тайну, предоставить многое зрителю, хотел подействовать на зрителя, разбудить его любопытство, не определять слишком многое характером или ситуацией.

На экране – сцена из фильма «Ностальгия». Горчаков (актер Олег Янковский) входит в гостиничный номер в Баньо-Виньони. Подходит к окну, распахивает ставни – окно упирается в глухую стену напротив. Идет дождь – Горчаков долго сидит на кровати. Появляется собака, ложится у его ног. Медленный наезд на кровать, на голову лежащего Горчакова. – Московские фотографии Андрея – он на прогулке с любимой собакой…

Кадры из «Ностальгии»– воспоминания о России. Русский пейзаж, над рекой стелется туман. Мальчик – сын главного героя, юная девушка – его дочь. Белая лошадь в глубине кадра. Родина…

Эрланд Юсефсон. Он все время как бы охотился. Он подстерегал не только выражение на лице актера, но и выражение природы. Он мог, к примеру, встать перед стеной, полной знаков и следов времени, стеной, которая имела свою историю. Он мог пять, десять минут недвижно стоять перед ней и находить много таинственных отметин времени. Он что-то искал, не знаю что. Часто на натурных съемках, под открытым небом, особенно когда вблизи была вода – он любил воду, – он отводил маленькие ручейки и протоки и таким образом сам создавал некий ландшафт. Он постоянно был в пути, искал какие-то мотивы, что-то изучал и одновременно создавал.

Сан-Витторино – место съемок одного из эпизодов «Ностальгии». Бегущая по камням вода, развалины храма…

Цитата Тарковского. Когда я в первый раз просматривал материал отснятого фильма, я был поражен темнотой кадров. Материал отвечал настроению и состоянию души, в котором мы снимали его. Но я вовсе не ставил перед собой такой задачи. И все же для меня весьма симптоматично, что камера независимо от моих конкретно запланированных намерений реагировала во время съемок на мое внутреннее состояние. Реагировала на мучительно долгую разлуку с семьей, на отсутствие привычных условий жизни, на новые для меня условия работы над фильмом и не в последнюю очередь на чужой язык. Я был одновременно поражен и обрадован, так как теперь мерцающий передо мной в первый раз на экране результат доказывал, что мое представление о том, что средствами киноискусства можно получить отпечаток человеческой души, единственного в своем роде человеческого опыта ни в коем случае не есть плод праздной игры ума, а бесспорная реальность.