Андрей Тарковский. Сталкер мирового кино

На экране – руины храма в Сан-Гальяно, внутри которого снималась финальная сцена фильма «Ностальгия». Русский пейзаж, вписанный в стены итальянского храма…

Цитата Тарковского. Я хотел бы здесь рассказать о русской форме ностальгии, о том типичном для нашей нации состоянии души, которое охватывает нас, русских, когда мы находимся вдали от родины. В этом я видел – если хотите – свой патриотический долг, так, как я его сам ощущаю и понимаю. Я хотел рассказать о похожей на судьбу связи русских со своими национальными корнями, со своим прошлым и своей культурой, своей землей, друзьями и родными, о той глубинной связи, от которой они не могут отрешиться всю свою жизнь – куда бы ни забросила их судьба. Русским трудно переориентироваться, приспособиться к новым условиям жизни. Вся история русской эмиграции показывает, что русские – «плохие эмигранты», как говорят на Западе. Трагическая неспособность к ассимиляции и их неуклюжие попытки усвоить чужой стиль жизни общеизвестны. Могла ли во время работы над «Ностальгией» мне прийти мысль о том, что состояние подавленности, безнадежности и печали, пронизывающее этот фильм, станет жребием моей собственной жизни? Могло ли мне прийти в голову, что я теперь до конца своих дней буду страдать этой тяжелой болезнью?

Тарковский (из интервью).…Впервые я вдруг почувствовал, что кинематограф способен выразить в очень сильной степени душевное состояние автора… Раньше я не предполагал, что это возможно…

На экране – Рим, улица Монсеррато. Дом, в котором жил Тарковский…

Автор. Рим. Первая остановка. С женой Ларисой, приехавшей к нему в сентябре 1982 года, он живет на улице Монсеррато… Из его дневников 1984 года видно, что он внутренне неспокоен. На экране – улицы Рима.

Из дневника Тарковского. 25 мая. Очень плохой день. Тяжелые мысли. Страх. Я пропал! Я не могу жить в России, и здесь я тоже не могу жить!

26 мая. 31-го я должен лететь в Милан, чтобы встретиться с Аббадо[11]. Позвонили из Берлина. Кто-то хочет снять «Гофманиану». Я потребовал 50 тысяч долларов наличными. Не мало ли? В Москве распространяются слухи, будто я потерпел поражение в Каннах. Это последняя капля, ей-богу!

27 мая. Мы с Ларисой говорили с Москвой. Распространяются слухи о Каннах, где я якобы провалился. Злобная травля.

30 мая. Позвонил Франко[12] и сказал, что с квартирой за городом не получается. Опять остаемся без крыши над головой. Просто не знаем, что и делать!

2 июня. Сегодня возвратился из Милана. Совсем обессилел. Встречался с Аббадо. Натолкнулся на пару хороших идей. Но я устал, совсем без сил. У нас нет квартиры. Нам нужно работать, принимать какое-то решение. Как-то действовать. Но я ничего не делаю. Чего-то жду.

Май 1984 года, Франция, Канны. Толпа репортеров у входа во Дворец наций, где происходит фестивальный показ фильмов. Идут «звезды» – Жерар Депардье позирует фоторепортерам. Церемония вручения наград лауреатам фестиваля, Орсон Уэллс вручает приз «За творчество в целом» старейшему французскому кинорежиссеру Роберу Брессону (фильм «Деньги»). Выходит на сцену советский режиссер Андрей Тарковский. Ему вручается аналогичный приз за фильм «Ностальгия», Тарковский явно неудовлетворен. Подходит к микрофону, сухо благодарит, уходит вместе с Брессоном.

Автор. Что же произошло в Каннах, на этом фестивале, от рыночной суеты которого он был так далек, но «Золотая пальма» которого, однако, означала многое для него? В дневнике он записывает.