Андрей Тарковский. Стихии кино

Роберт Бёрд Андрей Тарковский: стихии кино

Редактор Гелена Сает

Корректор Антон Парамонов

Дизайн и макет Никита Михин

Менеджер проекта Марина Сидакова

Все права защищены

© Роберт Бёрд, текст, 2020

© Никита Михин, макет, 2021

© Музей современного искусства «Гараж», 2021

© Фонд развития и поддержки искусства «АЙРИС» / IRIS Foundation, 2021

* * *

От автора

В процессе исследования творчества Андрея Тарковского (как до, так и после издания англоязычной версии этой книги в 2007 году) мне посчастливилось лично познакомиться со многими спутниками режиссера в его жизненном и творческом пути, которые щедро делились со мной ценными сведениями о его фильмах и корректировали мое представление о них. Хочу выразить особую благодарность Марине Арсеньевне Тарковской и Александру Витальевичу Гордону, Андрею Андреевичу Тарковскому, Евгению Цымбалу, Ирине Браун, Роберту Брайану, Михаилу Лещиловскому, Лейле Александер-Гаррет и Науму Клейману. Также хочу поблагодарить организаторов научных конференций под эгидой кинофестиваля «Зеркало», посвященных Тарковскому, на которых мне удалось познакомиться со многими ведущими специалистами по изучению его творчества. Книга была бы невозможна без содействия сотрудников нескольких архивов: архива киноконцерна «Мосфильм», РГАЛИ и Государственного центрального музея кино. Русскоязычное же издание книги стало возможным благодаря издательской группе Музея современного искусства «Гараж», с которой мы сотрудничали в неожиданно нелегких условиях; я искренне благодарен им всем, в особенности Марине Сидаковой, Ольге Дубицкой и Рут Эддисон. Отдельное спасибо Петру Багрову, всегда готовому поделиться своими познаниями и находками. Посвящается же книга ее ангелу-покровителю Науму Ихильевичу Клейману.

Роберт Бёрд

Чикаго, 20 апреля 2020 года

Введение: стихии кино

В автобиографическом очерке «Охранная грамота» Борис Пастернак рассказывает, как он отказался от карьеры композитора и определился как поэт, когда вдруг осознал, что в отличие от своего кумира Александра Скрябина он не обладает абсолютным слухом. Лет через пятьдесят после этого судьбоносного решения молодой Андрей Арсеньевич Тарковский, поклонник творчества Пастернака и сын видного советского поэта, тоже пожертвовал музыкой, выбрав своим поприщем кинематограф. Тарковский никогда не мог объяснить, чем и когда именно кино привлекло его к себе. Его, скорее, отталкивало многое в фильмах того времени – будь то лакированные сталинские мюзиклы или коммерческий блеск Голливуда. Как и Пастернака, Тарковского ждали немалые мытарства на избранном им творческом пути. Однако именно в кино Тарковский открыл в себе что-то вроде абсолютного слуха, то есть безупречный эстетический вкус и чуткую восприимчивость к культурным импульсам, благодаря которым каждый из его семи полнометражных художественных фильмов становился крупным событием в СССР и по всему миру.

Слава Тарковского началась с «Иванова детства» (1962), осиротевшего сценария, который поручили начинающему режиссеру лишь после того, как потерпели крах первые съемки, проведенные под руководством старшего коллеги. Тарковский снял фильм в плавной манере советской «новой волны», совпавшей с периодом хрущёвской «оттепели». Для Запада дебют Тарковского, наряду с такими картинами, как «Летят журавли» Михаила Калатозова (1957), «Баллада о солдате» Григория Чухрая (1958) и «Два Фёдора» Марлена Хуциева (1958) – на последнем Тарковский проходил практику как ассистент режиссера, – открыл неожиданный взгляд не только на лишения и подвиги советских людей во время Второй мировой войны, но и на возрождающуюся советскую культуру, которая нашла отражение в образах молодых героев фильма и в смелой, самоуверенной эстетической манере его столь же молодых творцов. Как в Советском Союзе, так и за рубежом, «Иваново детство» уловило дух культурного момента: о фильме писали такие властители дум, как Жан-Поль Сартр и Альберто Моравиа, – и тридцатилетний Тарковский оказался предметом восхищения на главных европейских кинофестивалях и на страницах ведущих европейских журналов, что придало ему небывалый авторитет дома.