Читаем Андрей Тимофеевич Болотов – выдающийся деятель науки и культуры 1738—1833 полностью

Второй раз, уже более полное извлечение (6 частей из 29), но с большими изменениями по сравнению с оригиналом, напечатали «Отечественные записки». Журнал сопроводил материал примечанием: «Редактор „Отечественных записок" получил эту статью при следующем письме: „М. г. После родного деда моего достался мне манускрипт под заглавием "Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков" ...Записки эти заслуживают внимания не столько в отношении историческом, сколько по живому описанию нравов половины прошедшего столетия. Если вы разделяете это мнение, то для меня крайне приятно будет видеть их напечатанными в вашем журнале.

Примите уверения и прочее. Алексей Болотов"»[12 Рус. старина. 1873. Т. 8. С. 748.].

Из полученных 9 частей журнал опубликовал лишь первые шесть [13 Отеч. зап., 1850. Т. 69, разд. 2. С. 101—130; Т. 70, разд. 2. С. 1—122; Т. 71, разд. 2. С. 1—32; Т. 72, разд. 2. С. 29—52, 65—122; Т. 74, разд. 2. С. 1—54, 33—144; Т. 75, разд. 2. С. 25—66; Т. 76, разд. 2. С. 1—52.]. Прекращение печатания «Записок» впоследствии другой журнал — «Библиотека для чтения» — объяснил следующим образом: «Печатание Записок в ,Отечественных записках" прекратилось в связи с отъездом А. П. Болотова за границу и скорой смертью его после возвращения» [14 Библиотека для чтения. 1858. Т. 148. № 3. С. 1.].

«Библиотека для чтения» сделала попытку продолжить публикацию Записок, но ей удалось напечатать лишь три части (7, 8 и 9-ю), причем сделано это было с большими сокращениями и изменением текста[15 Там же. Т. 148. № 3. С. 1-70; № 4. С. 71—108; Т. 150. № 7. С. 1—40; Т. 152. № И. С. 1—64; 1860. Т. 158. № 3. С. 1—28; № 4. С. 1—40.].

Нельзя не упомянуть здесь о том, что после выхода журнала с «Записками» Болотова на них сразу же откликнулся наш известный критик-публицист Д. И. Писарев. Вот его восторженный отзыв: «Громадный повествовательный талант во всей своей полноте развертывается в этой части записок... автор так хорошо умеет расположить читателя в пользу своей добродушной личности, что невольно интересуешься мельчайшими подробностями его жизни... они написаны таким живым, естественным, чисто разговорным языком, в них так метко схвачены личности людей, окружавших Болотова, в них местами так много неподдельного комизма, что почти трудно поверить, что они написаны в прошлом столетии (XVIII), когда на нашей письменности еще лежала тяжелая печать риторики» [16 Писарев Д. И. Сочинения. СПб., 1909. Т. 1. С. 55.].

И тут же характеристика автора «Записок»: «... его трудолюбие, светлый ум, благородная любознательность, кроткий нрав и добродушие, с которым он отзывается об окружающих его личностях,— все это располагает в его пользу и заставляет нас признать в нем одного из лучших людей своего времени» [17 Там же. С. 50.]. 


После смерти Алексея Павловича рукописи Андрея Тимофеевича, в том числе и автобиографические записки, перешли к его сыну Владимиру. В конце 1860-х годов он в свою очередь сделал новую попытку опубликовать «Жизнь и приключения...», предложив рукописи известному деятелю М. И. Семевскому. Тот сразу же правильно оценил огромное значение «Записок» и необходимость их публикации, но, не располагая издательской базой, попытался сделать это при помощи О. М. Бодянского, члена-корреспондента Академии наук, основателя отечественной славистики, который тогда редактировал журнал «Чтения в Московском обществе истории и древностей».

Бодянский сначала согласился, но в дальнейшем по ряду причин вынужден был отказаться: во-первых, из- за большого объема «Записок» печатание пришлось бы растянуть на весьма длительный срок или резко сократить публикацию других материалов Общества; во- вторых, из-за внутренних распрей тогда стоял вопрос о пребывании Бодянского в университете, и ему было не до редакторской деятельности.

Семевский предложил «Записки» Русскому историческому обществу. Однако его тогдашний ученый секретарь Половцев тоже отказался от публикации, сославшись на слишком большой объем материала.

А Михаил Иванович Семевский к тому времени уже основательно загорелся идеей издания «Записок». И вот, по его собственному выражению, он «решил рискнуть» и издать «Жизнь и приключения Андрея Болотова...» собственными силами и средствами. С этой целью предпринял издание нового журнала «Русская старина».

Перейти на страницу:

Все книги серии Научно-биографическая литература

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное