Андрейка и лодырь Ромашка

На остановке, дожидаясь автобуса, он все что-то чертил хворостинкой на земле и вдруг встал:

– Знаешь? Я догадался, где там ошибка. И знаю, как все обратно наладить. Там чепуха все… Ты езжай, а я вечерним прибуду. А то я не успокоюсь – начну думать, и думать, и думать… Вези пока мой рюкзак, и змея ко мне несите: маме скажете – я разрешил! А телек нужно же доделать до конца.

Удержать упрямого Читаку было нельзя, но Андрейка знал, что на него можно положиться: доделает до конца у родни их телевизор и приедет. Читака никогда не врал.

– Видал вон того пацана? – похвалился Андрейка незнакомому конопатому мальчишке с толстыми, как у телка, губами, тоже дожидавшемуся автобуса. – Это наш, шапкинский! Он знаешь математик какой! Например, может на основании высшей математики так дело подвести, что заяц черепаху нипочем не догонит.

Мальчишка раскрыл свои телячьи губы и ответил:

– Это что… Вот однова был с зайцем случай-то! Мы его задавили на мотоцикле с братенем и давай скорей варить! А гроза… А молния в самую кастрюльку как вдарит! Значит, ее жаром к себе притянуло… Да-а… Вот какие случаи-то могут происходить!

– А зайца съели? – поинтересовался Андрейка.

– Не… Он не годился уж… Весь керосином провонял…

– Так вам и надо! – сказал Андрейка и больше с этим глупым мальчишкой не разговаривал. Сразу видно, что ему

зайцы нужны, только чтобы их варить, а в парадоксах ни капли не смыслит.

Глядя из автобуса на поля с золотыми подсолнухами и кукурузой, на блестевшие среди свежих зеленых лугов озерки со стадами белых уток, на красные стволы сосен в бору, откуда даже сквозь бензиновую гарь проникал смолистый аромат, Андрейка думал, что нужно не забыть расспросить у Читаки, нет ли каких интересных планет поближе: а то неохота из такого хорошего места очень надолго улетать!

МОРЕ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

Андрейкин дом стоит на самом краю деревни: дальше тянутся луга, а за лугами видны макушки ветел над речкой.

В разлив вода подступает прямо к огородам, зато летом, пока от речки идешь, так солнцем напечет, хоть возвращайся снова; иногда в сильные жары Андрейка так целый день и путешествовал взад-вперед: искупаешься, придешь домой – снова купаться охота…

Правда, поблизости был еще ручей по имени Рубец. Но про него и говорить не стоило: летом совсем пересыхал, и даже маленькие там не купались, потому что окунуться негде.

– И кто это наше Шапкино только строил? – как-то пожаловался Андрейка отцу.

– А чем тебе не угодили? – спросил отец.

– Да место плохое!… Надо бы у речки, на берегу…

– Уме-ен! – покачал головой отец. – Ну, до чего сообразительный! В полую воду зальет – тогда как?

Андрейка минуту подумал:

– А пускай! Даже лучше: дом можно от фундамента открепить – он бы и плавал! А что? Тогда в разных местах, можно пожить! Увидел хорошее место – причалил, надоело там – отчалил…

– Ишь ты… – усмехнулся отец. – «Причалил», «отчалил»… А хозяйство?

С хозяйством дело обстояло сложнее, но и тут Андрейка нашел выход:

– Кур – на чердак! Поросенка… тоже на чердак… А кошка в доме пускай живет, как жила!

– Та-ак… Ловко! А на работу мы с матерью как будем путешествовать?…

Андрейка промолчал, а отец уже серьезно объяснил: – Шапкино поставлено на месте! И речка своя была – Рубец этот самый! Он уж потом пересох, а пацаненком я тут плавать учился… Рыбешка кое-какая водилась… Видал небось, в одном месте камни навалены? Там запруда стояла. Бывало, сойдет вода, мужики соберутся, подремонтируют…

– А сейчас что же?

– Взяться, некому… – вздохнул отец. – Какой в Шапкине народ остался: детишки да старики? И без нее делов хватает…

Андрейка сразу пошел осматривать бывшую запруду. Теперь-то ясно, где она была. Как раньше не догадывался? Если вот в этом узком месте, между двумя высокими берегами, перегородить, то вода растечется и заполнит обширную низинку. Образуется такое море, наподобие Московского, но, конечно, поменьше, глубиной по грудь или чуть глубже, а шириной метров пять – десять… И сейчас заметно, где у этого моря были берега.

Идя на обследование Рубца, Андрейка прихватил с собой длинный шест, какие бывают у студентов дорожного техникума, каждое лето приезжающих сюда для практики чего-то вымерять. Правда, их шест слегка отличался от Андрейкиного: на том были деления, но Андрейке они ни к чему, раз у него нету интересной трехногой штуки с глазком, называемой теодолитом, через которую полагается на эти деления смотреть и что-то там такое высчитывать. А если б он и был, то все равно Андрейка плохо умел с ним обращаться, хотя студенты несколько раз давали ему глянуть в стеклянный глазок на окружающие предметы, и все они, в том числе люди и даже коровы, оказывались перевернутыми кверху ногами. Интересная штука!

За неимением теодолита Андрейке пришлось больше на свой глаз полагаться, прикидывая, сколько воды натечет, если строить плотину. Получилось – много!… Словом, широко должно разлиться