Андриеш

Вот на этом, на зеленом,

И увидел я во сне:

Вы молитвы пели мне,

Запивая самогоном!..»

«Ты рехнулся, мне сдается!

Ты, Пэкала, негодяй!

Где мой нежный Боробоца,

Мне ответ немедля дай!»

«Ах, отец, не утаю:

Вероятно, он в раю…

В лучшем мире он, короче…

Вы не сердитесь ли, отче?»

«А еще бы! А еще бы!

Я кипеть готов от злобы!

Ты негодник, ты подлец,

Ты сожрал моих овец!

Ты, Пэкала, злей шакала!

Будь ты проклят, злой Пэкала!

Всей душой тебя кляну:

Ты сгубил мою жену,

Брат из-за тебя навек —

Стал калека из калек,

Всё тебе, батрак, зачтется,

А особо — Боробоца!

Ждет тебя, батрак, беда:

Я сержусь, как никогда!»

«Ах, святейший, вы всерьез?

Ну-ка, подавайте нос!

Наконец-то кончен спор!

Выполняйте уговор!»

Повалился поп, дрожа,

Увидавши блеск ножа,

А Пэкала нож занес

И отрезал жирный нос.

Страх попа безумный гложет,

Поп без носа жить не может,

Взор святейшего потух,

Испустил святейший дух.

В том не видя святотатства,

Все поповские богатства

Роздал беднякам батрак,

Проживающим в соседстве:

Доля всем нашлась в наследстве,

Часть мирских поповских благ!

Так ли было иль не так —

А дорога вдаль бежала.

Ох, однако же, мастак

Языком чесать Пэкала!

Заливает что есть мочи,—

Путь, однако же, короче,

Если весел спутник твой,

Разговор ведет живой;

Коль в речах его — сноровка,

Если врать умеет ловко

И язык его подвешен —

Путь особенно успешен!

«Много нужно ли бродяге,

Чтобы был приятен путь?

Хорошо, когда в десаге

Есть на донце что-нибудь.

Но смекай, когда идешь:

Странник — не верблюд двугорбый!

Путь не очень-то хорош…

Коль плетешься с полной торбой.

Хорошо, коль ты здоров,

Веет ветерок приятный…

Ну, и на ночь нужен кров,

Особливо же — бесплатный.

Хорошо, коль ты сперва

Что-нибудь в охотку слопал,—

Скажем, бублик или два,—

И потом лишь в путь потопал.

Ну, а если бублик — сдобный,

Проясняются мозги.

Лапоть надобен удобный,

Чтоб не натирал ноги.

Пусть — жара, пусть — хлопья снега,

Все равно привычно мне.

Хорошо, коль есть телега,

Если лошадь — то вдвойне.

Был бы, право, весел путь

Мне с конем, да не с одним бы!..

Ну а нету — как-нибудь:

Лишь лилась бы песня дрымбы^[25]!

От колодца до колодца

Пусть тропа-дорожка вьется

Да веселые сады

Пусть подносят нам плоды —

Сливы, груши там иль вишни,

Да и яблочко — нелишне;

Путь приятней, путь успешней,

Коль закусишь ты черешней;

Чтобы ясен был рассудок,

Властно требует желудок,

Наша, проще скажем, плоть;

Сала доброго ломоть;

А краюхой кашкавала[26]

Ты наешься доотвала!

Да, совсем забыл, прости;

Станет путь особо тяжкий

Легче легкого пути,

Коль хмельное что во фляжке,

И вторая — про запас…

Многого просить не будем:

Это все, что в добрый час

Нужно странствующим людям!»

В небе звездочки зажглись,

Месяц выкатился ввысь,

Озарил ночную тьму,—

Сыщется ночлег едва ли!

Вот взгрустнулось и Пэкале;

Андриеш сказал ему:

«Ох, длинна у нас дорога!

Прямо скажем, ты немного

Скоротал ее враньем —

Хорошо шагать вдвоем!

Но, однако, цель не ждет!

Человека вдаль ведет

Лишь служение надежде,

Верность ей — везде, всегда,

Неизменная, как прежде,—

В путь, смелей! И не беда,

Что галопом мчат года.

Самый трудный путь не страшен

Средь песков, средь скал, средь пашен,

Средь пустынь, средь горных круч —

Светит нам надежды луч!»

«Твой ответ, как вижу, тонок!

Ну и малый! Ха-ха-ха!

Вот так штука! Ишь, цыпленок —

Обучает петуха!

Ты, дружок, дорос едва ли,

Чтоб урок давать Пэкале!

…Глядь! Кругом черным-черно,

Это — не морское дно,

Это — небо. Это мгла —

Небо Черного Села!

Здесь уж, братец, не до смеха!

Здесь во тьме блуждает эхо,

Круглый год тут солнца нет;

Здесь ни старики, ни дети,

Не сумели б дать ответ,

Что такое лунный свет,

А о солнечном о свете

Не слыхал из них никто

Так уж лет, пожалуй, сто…

Уж коль скоро добрели

Мы до эдакой земли,

Поскорее надо топать:

Здесь нельзя ушами хлопать,—

Путь нелегок, путь далек:

Это все усвой, браток!

Здешний край — ужасен, жуток!

Тут, как видишь, не до шуток!

Так пришли они в село

До рассвета, в полном мраке.

Здесь не лаяли собаки,

И, упрятав под крыло

Голову, совсем глухи,

Здесь молчали петухи.

Тьма под утро загустела,

Погрузнела, потолстела,

Солнышку наперерез

Поднимаясь в свод небес.

В небесах — темным-темно,

Только к полудню окно

Чуть мерцающего света

Сверху показалось где-то,—

Волны мрака разгребая,

Будто лодка голубая.

На завалинке — старик,—

Видят парни, — трубку курит,

Взгляд на свет чуть видный щурит

И глаза от света жмурит,

И седые брови хмурит —

Видно, к свету не привык.

«Добрый день!» — сказал Пэкала,—

«Нешто солнце отсверкало

Здесь и скрылось навсегда?

Или черный,

Чудотворный,

Людоморный,

Как беда,

Мрак безбрежный,

Неизбежный,

Тьма ночная,

Разливная —

Здесь навеки

Господа?»

Старикан ответил: «Да,

Ох, не стоило труда

Забредать в долину нашу,

Мраком налитую чашу!

Вы явились, хлопцы, зря

В царство Черного Царя!

Над селом

Тьма да гарь:

То крылом

Машет Царь!

Нынче, как вчера, как встарь,—

Наш владыка — Черный Царь!

Тут сошлись

Мрак да хмарь:

Крылья ввысь

Вскинул Царь!

Нам не нужен календарь —

Дней не любит Черный Царь!

Ни одну живую тварь

Не упустит Черный Царь!

Хоть весь край ты наш обшарь —

Всех опутал Черный Царь,

Сумраком окутал,

Темнотой опутал!

Нам бы хоть один фонарь —

Нет, не хочет Черный Царь!

Ненадолго, дважды в год,

Солнце всходит в небосвод,

Чуть обогревает нас —