Андриеш

Впереди — отвесный кряж.

Слева, справа — два обрыва.

И взобрался терпеливо

На скалу парнишка наш.

Глянул вдаль — а там, вдали,

Несомненно… край земли!

Там кончаются поля,

Лес, кустарник и… земля!

Ну, а дальше, дальше что же?

Где кончается плато^[27]?

Не река ли?.. Нет, не то.

Уж не степь ли? Не похоже.

Уж не луг ли, не левада?

Нет, отгадывать не надо.

Хоть гадай весь день-деньской —

Вещи не видал такой

Пастушок в своих скитаньях;

Там, в мерцаньях и сверканьях,

И торжествен и суров,

Голубой мерцал покров!

Сташновато — только что ж,

Ведь его не обойдешь!

Смотрит пастушонок с гор —

И томленье сердце гложет,

Видит голубой простор,

Взора отвести не может.

Горизонт далек, далек,

Словно паутинка, тонок…

Вдруг увидел пастушонок

Черный маленький волчок,

Там, над голубым простором!

Видит мальчик зорким взором,

Тот волчок всё больше, ближе,

Он, как сгусток черной жижи,

Над равниной голубой

Мчится, мчится сам собой!

Приближается, растет,

Закрывает небосвод,

Что ни встретит — все размечет

В крошки, губит и калечит

И отбрасывает прочь.

А похож Волчок точь — в-точь

На Вулкана исполина,

Преисподней господина, —

Брюхо вот… И голова…

Рвутся с корнем дерева,

Камни катятся по склонам

Перед чудом разъяренным.

Щебень сыплется вокруг.

Андриеш припомнил вдруг,

Что в родном селе не раз

Слышал он такой рассказ,

О волчке таком же темном,

Непонятном и огромном, —

Как однажды поутру,

Все круша и все ломая,

Он промчался по Днестру,

К небесам волну вздымая.

Андриеш стоит, глядит.

Если б он не спал, когда

Черный Вихрь, лихой бандит,

Расхищал его стада, —

Он тотчас узнал бы гада,

Что его разграбил стадо!

С этим ворогом лютейшим

Предстоит еще в дальнейшем

Андриешу воевать, —

И подолгу, и помногу,

Фэт-Фрумоса на подмогу

С остальною ратью звать!

Вихрь ярится, бьет крылом,

Блещет кованый шелом.

Не сдержать его полета,

Крылья дьявола легки, —

На траву и на пески

Сыплется все время что-то

И сверкает светлой, чистой

Чешуею серебристой.

Наконец, на свет заката,

Тяжек, яростен и груб,

Помахав крылом, куда-то

Прочь умчался душегуб.

Слез тогда пастух со скал,

Верный флуер отыскал, —

Песнь опять чиста, звонка!

Он пошел вдоль ручейка,

Он прошел совсем немножко, —

Видит: всякая рыбешка

На траве лежит и сохнет,

На глазах у парня дохнет.

Видит пастушок вокруг

Много окуней и щук,

Там — сазан, а тут — уклейка,

Серебристая камса

Сплошь усыпала леса, —

Подбирай, не пожалей-ка

Сил — с одной лишь этой тропки

Знатной рыбы наберешь

Для отменнейшей похлебки,

А труда-то — ни на грош.

Впрочем, что-то на тропинке

Корчится, лежит на спинке.

Глянь-ка, синее, блестящее…

Рыба? Нет, не настоящая,

Нет, не рыба это, ибо

В чешуе должна быть рыба!

Да и голову такую

Каждый примет за людскую.

Рот похож на человечий,

Приспособлен он для речи!

Слышит голос Андриеш:

«Жажду смертную утешь!

Прояви, прохожий, жалость,

Дай водицы мне хоть малость!»

Подбежал пастух к ручью,

Горсти окунул в струю,

В них принес немного влаги,

Губы омочил бедняге.

«Ох, спасибо… Кто ты, друг?

Ты от смерти неизбежной

Спас меня в стране прибрежной,

Никого здесь нет вокруг,

Без тебя бы я погиб…

Я ведь, братец, не из рыб,

Я ведь — из морских Дельфинов,

Черный Вихрь, меня подкинув,

Выбросил меня, подлец,

Из родной морской стихии

На булыжники сухие…

Я уж думал — мне конец,

Добралась бы гибель скоро

До меня, до Дельфишора!»

«Андриеш меня зовут!

Я недаром нынче тут!

Вихря Черного ищу, —

Мне найти злодея надо.

Он мое разграбил стадо,

Я злодею не прощу!

Как бы мне его догнать —

Ты не мог бы разузнать?»

«Погоди, узнаешь вскоре,

Отомстишь злодею всласть,

Только помоги попасть

Мне скорей в родное море!»

«Море? Эдакое слово

Для меня, признаться, ново!

Сколько ни бродил по свету —

Не встречал я штуку эту!»

«Объяснить немудрено:

Море — это волны, дно,

Море — буря и покой,

Море — это гул морской,

Море — луг широкий, синий,

Море — это рай дельфиний!»

Путь, как видно, недалек, —

И дельфина поволок

Пастушонок наш туда,

Где соленая вода

Проводила над песком

Белопенным языком.

Где, во влаге и в тиши,

Спали камни-голыши,

Где в песке шестеркой лап

Шевелил случайный краб…

Вдруг, морскую гладь покинув,

Показались у песка

Десять удалых Дельфинов.

«Милый Андриеш, пока

Братья раны мне залечат,

Подожди меня, дружок». —

Ну а море волны мечет

На сверкающий песок.

Искупаться парень хочет,

Лишь водою пятки мочит, —

Хоть вполне спокойна заводь,

Не рискует хлопец плавать,

Даже в воду не идет —

Знать, морских боится вод.

Выглядят всегда зловеще

Неизведанные вещи,

Но еще куда страшней

Невидаль такая,

Что не слышал ты о ней, —

Глубина морская!

Вот одиннадцать Дельфинов,

Гладь лазурную раздвинув,

К пастушку плывут рядком,

Усмехаются тишком.

Каждый весел и здоров —

Видно, славных докторов

Развело дельфинье племя.

И потребовалось время

Андриешу, — он не скоро

Отличил бы Дельфишора,

Если б сам не задал тот

Свой вопрос из синих вод:

«Плавать можешь, человек?»

«Плавал я в десятке рек,

Было мне в речной воде

Так отрадно, как нигде…»

«Ну, куда приятней — в море,

Будешь лихо плавать вскоре!»

И тогда пастух поплыл

Изо всех пастушьих сил,

А потом — залез на спину

Им спасенному дельфину.

«Ну, — промолвил Дельфишор, —

Разве плох морской простор?

Но пора бы нам давно

Навестить родное дно».

«Что ты! Как мне плыть ко дну?

Я, любезный, утону!»