Андрогин…

Мы с Катей, не то чтобы были вместе, или порознь, мы были как-то между. Она мне в принципе была безразлична, даже можно сказать, я вообще не чувствовал, что Катя существует. Но иногда мы почему-то уходили вместе из университета, держась за руки. Мы гуляли, ходили в кино, иногда в гости к друзьям, порой даже заходили ко мне домой, попить чай, который заботливо заваривала нам моя мама, несмотря на то, что она не любила Катю, и не хотела бы ее видеть своею невесткой. Катя была не еврейка. Но мама тщательно каждый раз, когда мы приходили, заваривала нам чай и подавала к столу пряники, которые Катя очень любила. Она брала пряник и объедала с него глазурь, оставляя мягкую сердцевину нетронутой. Катя не стеснялась своих привычек и ела так не только, когда она была одна, или, по крайней мере, со мной, но и при всех. Мы пили чай, я смотрел, как Катя ест пряники, затем мама тактично уходила из кухни в гостиную. Мама чувствовала, что Катя мне не только не нравится, несмотря на то, что она была единственная девушка, которую я водил домой есть пряники, но и, пожалуй, она мне даже не приятна. Каждый раз, когда я возвращался после проводов Кати до дому, мама подводила меня к специально не убранному столу и говорила: "Нет, ты только посмотри, какая невоспитанность! Кто же так ест?!", указывая на оставленные Катей сердцевинки пряников. Мне всегда хотелось ответить: "Все мама! И даже ты!", но я всегда сдерживался и молча убирал за нами со стола, оставляя маму в недоумении. Мама привыкла верить своему чутью, и ни сколько не сомневалась в своей правоте. Оттого, ей было безнадежно не понятно, почему я, не питая к Кате никакой нежности, в чем мама была абсолютно уверена, продолжаю с ней общаться. Впрочем, мне и самому было это не совсем ясно…

Катя ничего не читала, не играла на фортепьяно, не изображала хоть какого-то интереса к учебе и вообще была предельно простой и откровенной. Ее откровенность давно уже перешла грань умиления, и скорее приближающееся к рубежу тошнотворности. Мне она совсем не нравилась. Наверное, поэтому я и был с ней, а не с кем-то еще. Катя очень плохо училась, и я ей помогал. В институт Катю устроил какой-то ее дядя, который хотел дать, своей непутевой, как и все семейство его сестры, племяннице, дорогу в жизнь. Катя с родителями, мамой – продавщицей в галантерее и папой – слесарем, жила в коммуналке. Из всего, что Катя видела в этой жизни, любила она больше всего пьяные студенческие вечеринки в общаге, и разговоры про создание собственной рок группы. Коронным выступлением ее после пяти, иногда шести, рюмок водки, было, встать посреди комнаты и тряхнуть своей "великолепной шевелюрой", как говорили наши одногруппники и соплеменники мужского пола, и как видел я, сопливыми выкрашенными в цвет недельного заветревшегося масла, волосами, в такт какой-нибудь заводной песенке, "назло врагам", вырывающейся из проигрывателя с такой силой, что барабанные перепонки грозились вот-вот лопнуть.

Я не любил ничего, что нравилось Кате, не любил и Катю, но у нее было одно преимущество перед другими девушками, она была настолько отвратительна, что бессознательных попыток найти в ней хоть что-то, что могло бы мне, пусть на миллионную долю секунды понравиться, просто не могло мне придти в голову. Максимальная законченность в формате ужасного, вот за что я был с Катей…

– Куда ты хочешь сегодня пойти? – прервал я ее хриплое бурчание на тему – "моя мечта", это была единственная тема, на которую Катя была способна говорить. Она бесконечно строила планы на будущее. Объяснить ей, насколько ее мир ирреален, я не пытался. Понять, что все, о чем она мечтает, иногда конечно происходит с людьми, с одним из миллионов, но, тем ни менее, но она уж точно к ним не относится, Катя все равно бы не захотела и не смогла. Поэтому я и не пытался с ней серьезно говорить о ее безнадежных стремлениях. Поддерживать ее монологи было достаточно легко, я просто периодически смотрел на нее и говорил: "Да, Катя, мы всегда будем вместе!". Она немного краснела, опускала взгляд и еле заметно, самодовольно подхихикивала, думая при этом: "Ах, какая я умная, какая я молодец! Он от меня никуда не денется!"