Андромеда

Гарик, как старшеклассник, учился в другой, находящейся на противоположном конце города спецшколе с уклоном в точные науки.

– Мы с папой за ней. Мама, не ходи в дом.

– Да, ни в коем случае. Сиди здесь, Жанна, умоляю.

Она смотрела невидящим взглядом:

– Найдите мне ее. Найдите мне мою девочку. Все соседи стали сбиваться в небольшие группы. Надо было идти на помощь. Брали все, что могло сгодиться: ломы, топоры, арматуру. Женщины рыдали. Соседка подошла к Жанне и тронула ее за плечо.

– Жанна, наши дети погибли. Школы больше нет.

Жанна повернулась и не могла понять, кто это.

– Жанна, Жанна, ты слышишь меня? Моей Лены и твоей Соны больше нет. Нет! – она трясла ее за плечо и рыдала. Нет, выла, как раненый зверь.

– Вы кто? – тихо спросила Жанна. И вдруг поняла, что это ее соседка по лестничной площадке Наташа.

Наташа. Молодая и веселая Наташка, их девочки учились в одном классе. Только теперь ее нельзя было узнать. В один миг она превратилась в старуху с черным от горя лицом и белыми всклокоченными волосами.

– Наташа, Наташа… Откуда ты знаешь? – закричала надрывно Жанна.

От ужаса, от всего того, что случилось, она забыла, что Сона сегодня должна была сдавать зачет в музыкальной школе, она забыла, как утром сварила дочке какао, заплела косы, забыла, как строго-настрого наказала не опаздывать…

– Я видела.

– Что? Что ты видела?

– Я видела, что школы больше нет. Почти все погибли.

Жанна вскочила и побежала что было сил. Оставшиеся 200 метров, увидев развалины школы, упала на колени и поползла. Здание уже оцепили, и первые спасательные отряды, сгруппированные из добровольцев, потихоньку разгребали камни. Каждые 15 минут все затихали и прислушивались. Вот донеслись стоны. И все дружно бросились спасать чью-то жизнь. Одну. Хотя бы одну, ведь это так много. Жанна увидела, как к ней бежит муж. Она встала и молящим взглядом просила только одно, чтобы он сказал: их девочка жива, а еще лучше, что все это – сон.

– Ты зачем, зачем пришла, Жанна? Соны сегодня не было в школе! Не было!

– Не было… не было… Я вспомнила! У нее зачет! Зачет в музыкальной школе! Какая я дура!

Но появилась надежда. Добравшись до музыкальной школы, они увидели, что здание разрушено наполовину, и там тоже начались работы. Вот кто-то закричал:

– Воды! Принесите воды!

Жанна увидела, как мужчины доставали тело. Это был женский силуэт в нежном кремовом платье.

– Жива! Жива! – закричали обрадованные люди.

– Маруся… – прошептала Жанна. – Маруся! – уже кричала она. – Где Сона?

Но Маруся не слышала ее. Она была без сознания. А ее правая нога превратилась в кровавое месиво.

– Носилки! Носилки! – кричали спасатели.

Уже потихоньку разбивались лагеря с первой медпомощью, воду грели в ведрах, прямо на улице, как во время войны. Тела делили на живые и мертвые. Действовали сообща, будто знали, как. У человека включается защитная реакция, ставится блок, чтобы не сойти с ума, чтобы не потерять рассудок.

– Может, Сона у бабушки? – догадался Гарик.

Они подхватили оцепеневшую Жанну. «А вдруг?»

В этот же день, вечером, отец, Гарик и дед пошли в отряд добровольцев, как тысячи других мужчин, которые могли быть хоть чем-то полезными. Пока не прибыли техника и профессиональные спасатели, они голыми руками при помощи простых примитивных подручных средств пытались найти и вытащить пострадавших.

11 декабря люди потеряли или обрели друг друга. Те, кто выжил, считают этот день своим вторым днем рождения, и никто никогда в жизни не забудет, что пережил в эти тридцать секунд.

В этот же день семья Соны решила, что не останется в своем городе. Еще раз пережить такое никто бы не смог. Они еще не знали, что Спитак практически стерт с лица земли, а Кировакан разрушен так же. Что еще много-много лет не заживет эта рана, поломавшая жизни и судьбы.

Шло время, Сона выросла. После 8-го класса пошла в музыкальное училище. Гарик уехал в Москву и поступил в университет. Мечта семьи навсегда покинуть город пока не могла осуществиться, потому что грянули 90-е, и страны больше не было. Теперь все предстояло создавать заново. Заново рождались новые государства, независимость и законы, гимны, и опять мы строили новый мир.

Мать по-прежнему преподавала в училище. Зарплата крошечная, но зато надежный и стабильный доход, хоть искусство еще было кому-то нужно. Сона стала студенткой, но в свои пятнадцать она оставалась еще совсем ребенком. В отличие от грудастых не по годам взрослых ровесниц, Сона бегала в кедах, играла в футбол и каталась на велосипеде. Все свободное от игры на фортепиано время она проводила на улице с мальчишками. С девчонками-однокурсницами, важными и толстопопыми, она общий язык не нашла.

Занятия в училище заканчивались примерно к трем-четырем часам. Сона редко дожидалась мать, та работала на две ставки, тянула подготовительные курсы, потому что очень нужны были деньги. Даже такие небольшие.