Андроник I Комнин

Обширное Киевское государство во второй половине XII века переживало общий кризис, связанный с бурным развитием феодальной системы отношений. Обострившееся среди феодалов противостояние привело к возникновению самостоятельных русских княжеств, из которых нас будут интересовать княжества Киева, Волыни и Галича[277], называемой Галиция, одна из топархий у русов (ή Γάλιτζα, μία των παρά τοίς 'Ρώς τοπαρχιών). Их жители в греческих источниках носят имя скифских гипербореев[278] (Σκύθαι, Ύπερβορέοι)[279]. К Галиции относятся пространные области между Вислой и Днестром, а также территории в устье Дуная и на Черном море. Наделенная природными богатствами и плодородными землями, Галиция обладала всеми необходимыми предпосылками для экономического и военного развития, тем более что она лежала на важном торговом пути, который вел из Византии на север. Греческие купцы доходили до русских городов, а русские везли свои товары далеко на восток. Вениамин Тудельский встречал их не только в Константинополе или Фессалониках, но даже в Александрии. К этому времени заметно усилился наплыв русских монахов в Афон[280]. Благодаря выгодным географическим условиям Галиция развилась вскоре в могущественное русское княжество с высокоразвитыми городами, такими как Перемышль и Галич, который приблизительно в 1145 году стал столицей Галиции[281].

В 1145–1152 годах на княжеском троне Галиции сидел Владимирко Володаревич из дома Рюриковичей[282]. Его сестра, юная княжна Володаревна, по всей вероятности, стала супругой Исаака Комнина, отца Андроника. Владимирко, которого Мануил, учитывая семейные связи[283], поддерживал во внутренней и внешней политике, формально являлся вассалом по отношению к Византии, άνήρ υπόσπονδος[284]. Впрочем, зависимость от византийского двора не была слишком сильной[285]. В борьбе с боярами-олигархами Владимирко значительно укрепил свою княжескую власть и смог оставить княжество своему сыну Ярославу как прочное государственное образование. Разумно продолжая политику своего отца, Ярослав Владимиркович (1152–1187) довел Галицию до вершины ее могущества: он расширил территорию государства и заставил считаться с собой не только приграничные Польшу и Венгрию, но и воинственные племена куманов-половцев и даже Византийскую империю[286]. Он имел также решающий голос при избрании правителя на киевский престол. Поэтому не удивительно, что император Мануил придавал добрососедским отношениям с Ярославом большое значение как весьма существенному фактору своей внешней политики[287]. В 60-х годах XII века Ярослав провел независимые переговоры с венгерским королем, что шло вразрез с государственными интересами Византийской империи. Как мы увидим ниже, Мануил с неодобрением следил за быстрым ростом влияния Галиции при правлении Ярослава, в связи с чем он даже пытался натравливать на нее другие русские княжества[288].

Ярослав, великий князь Галицкий, прозванный за свой ум Осмомыслом[289], создал сильную армию, состоящую из пеших полков и конницы[290], которой он сам командовал; и только туда, «куда он не имел никакого желания ехать», посылал он войска под командованием воевод[291]. Анонимный автор удивительного «Слова о полку Игореве»[292] посвящает Ярославу Осмомыслу следующие поэтические строки:

Галицкий Осмомысл Ярослав[293],
высоко[294] сидишь ты
на своем златокованом престоле,
подпер горы Венгерские[295]
своими железными полками,
заступив королю путь[296],
затворив Дунаю ворота,
меча тяжести через облака,
суды рядя до Дуная.
Грозы твои по землям текут,
отворяешь Киеву ворота[297],
 стреляешь с отчего золотого престола
салтанов[298] за землями.
Стреляй же, господин, в
Кончака[299] поганого раба
за землю Русскую,
за раны Игоревы,
буйного Святославича![300]

(Перевод Дм. Лихагева)

Ярослав вынужден был все время бороться с сильной оппозицией боярской олигархии, которая уже во время его правления постоянно росла. Бояре-олигархи вмешивались даже в личную жизнь князей. Когда Ярослав, уже женатый на Ольге Юрьевне, стал поддерживать тесные отношения с Анастасией из дома Чагровичей, бояре презрительно называли ее «Настаська». После смерти Ярослава они сожгли Анастасию на костре. Ее внебрачный сын, Олег, спасся бегством[301], хотя Ярослав именно ему, а не своему законному сыну Владимиру, передал правление.