Андропов

В 1973 году КГБ продолжал внимательно следить за работой и поведением Солженицына. «Действия Солженицына контролируются…» — говорилось в одной из записок Андропова в ЦК КПСС. В материалах КГБ приводятся выдержки из бесед писателя с его неродным сыном Дмитрием, что свидетельствовало о прослушивании квартиры Светловой, где жил в это время Солженицын. Особый интерес КГБ проявляет к знакомым Солженицына в Ленинграде. В этой связи в материалах КГБ появляются имена не только литературоведа Ефима Эткинда, но и пенсионерки Е. Воронянской, которая обнаруживает хорошее знание текста «Архипелага ГУЛАГ». За Воронянской было установлено более пристальное наблюдение. Одновременно КГБ начал готовить возбуждение уголовного дела на Солженицына. В начале августа провели обыск на квартире еще одной ленинградской знакомой Солженицына — Н. Ф. Пахтусовой. Среди многих изъятых при обыске материалов были найдены краткие конспекты «Архипелага», принадлежавшие перу Воронянской и Пахтусовой. Почти сразу же после этого обыск был проведен у Воронянской. Начались допросы обеих женщин. По их показаниям прошли новые обыски, и наконец КГБ достиг поставленной цели — обнаружил огромную рукопись «Архипелага ГУЛАГ» или ее полную фотокопию. Через несколько дней Воронянская покончила жизнь самоубийством. В записке Андропова в ЦК КПСС об этом было сказано следующее: «По результатам обыска была допрошена и дала показания о характере знакомства с, поручениях, которые выполняла по его просьбе, подробно рассказала о содержании романа «Архипелаг ГУЛАГ». Прибыв с допроса домой, пыталась покончить жизнь самоубийством, но принятыми мерами попытка была предотвращена. В дальнейшем пояснила, что причиной к этому послужил тот факт, что она дала показания, направленные против Солженицына. Воронянская была помещена в больницу для приведения ее в нормальное физическое состояние, однако, будучи выписанной оттуда 23 августа 1973 года, находясь в своей квартире, покончила жизнь самоубийством через повешение. По линии органов госбезопасности г. Ленинграда приняты меры к локализации возможных нежелательных последствий, и 30 августа 1973 года похоронена своими родственниками. В связи со смертьюблизкие знакомые в Ленинграде проявили серьезное беспокойство о ее архиве, в особенности потому, что в органы безопасности может попасть «Архипелаг ГУЛАГ», обнаружение которого крайне опасно, по их мнению, для дальнейшей судьбы Принятыми мерами удалось обнаружить и изъять архив, в том числе роман «Архипелаг ГУЛАГ». О нем будет доложено специально. Председатель Комитета госбезопасности Андропов»[117].

Смерть Воронянской и изъятие «Архипелага» сохранить в тайне от Солженицына было невозможно. Он говорил многим из друзей, что эта главная книга будет опубликована только после его смерти или в случае ареста. Но и изъятие рукописи «Архипелага» создавало угрозу для писателя, и он решил как можно быстрее опубликовать книгу, фотокопии которой давно уже находились у адвоката в Швейцарии. В мемуарных записках Солженицын писал: «Выкопан был "Архипелаг", и худые вести не сидят на насесте — 1 сентября пришли мне сказать об этом, еще не совсем точно. 3-го уже наверняка… Жаль было бедную опрометчивую женщину с ее порывом — сохранить книгу лучше меня, и вот погубившую — и ее, и себя, и многих. Но достаточно уже ученый на таких изломах, я в шевелении волос теменных провижу: Божий перст! Это ты! Благодарю за науку!…Разве я бы сам решился? Разве понял бы, что пришло время пускать "Архипелаг"? Наверняка — нет, все так же бы — откладывал на весну 75-го, мнимо-покойно сидя на бочках пороховых. Но перст промелькнул: что спишь, ленивый раб? Время давно пришло и прошло — открывай!!! 3-го вечером я узнал, 5-го вечером посылал не только извещение о взятии "Архипелага" — но распоряжение: немедленно печатать»[118].

Подготовка «Архипелага» — огромной по объему и трудной для перевода книги — не могла стать быстрым делом. Однако русскоязычный вариант первого тома можно было издать быстро, а кроме того, отдельные главы начали переводиться для публикации в наиболее известных газетах и журналах — в США и в странах Западной Европы. Точного графика работы не знали ни в КГБ, ни в окружении Солженицына, но было ясно — речь идет всего о 3–4 месяцах.