Анечка

Клинов уже перетёр с Абхазом. Узнал, что Миша Жмурик не жилец. Осталось неделю воздух коптить или даже меньше. Умом Миша не обзавёлся к сорока годам, лоханулся с разгромом шашлычной по-крупному. С высоты своей мудрости Клинов посоветовал Шише на рожон не лезть и во всем со Жмуриком соглашаться. Миша вспыльчивый отморозок и у него до автомата отработан контрольный выстрел в голову.

Раз со Жмуриком нужно вести себя ласково, Рома предупредил Штопора, что тот будет присутствовать на переговорах, как самый милый еврей среди его знакомых. Лучше Штопора подлизать никто не сможет. Но пистолет всё равно взял с собой.

Рома быстро сам сел за руль внедорожника, потому что его Лань уже увезли. А выпускать её из вида, Рома страшно не хотел.

Глава 11

Они сидели в той самой ВИП-кабинке на тех же самых диванах, как в тот день, когда Рома присмотрел для себя Ингу.

За прозрачными стёклами бесновалась толпа молодёжи. Невероятное количество энергии. Выплёскивали, извиваясь под долбящую музыку. Разнообразие лиц и одежды. Спиртные напитки лились рекой. Заведение зарабатывало деньги.

Новые лазерные лучи пробивали толпу, опоясывая её, и освещая разными цветами молодые лица. Появилась дымовая машина, запускала в зал непроницаемый холодный туман, и народ визжал от восторга, теряясь в молочно-сизой завесе.

Никаких проблем, никаких разборок. Такой и должна быть юность, так должна отдыхать молодость.

И только в ВМП-кабинке напряжение достигало предела. Вроде шесть мужчин расслаблены, но это было внешне.

Достаточно яркий свет, хорошая вытяжка и много еды на столе. Штопор не скупился, вытащил элитное вино и коньяк.

С двух сторон от Ромы сели Клин и Штопор. Сёма вырядился в костюм, Клинов тоже. Как свита богатого бизнесмена: в белых рубашках и чёрных пиджаках.

Напротив, полной противоположностью, адские бритоголовые морды. Бандиты бывают разными: благообразными, непримечательными и отвратными до жути. Последний вариант про Мишу Жмурика и его свору.

Миша Жмурик был пропитой тощий хрен весь в наколках, что пестрили на открытых местах его тела. Сидел в полосатой майке-алкоголичке. С лютым взглядом холодных серых глаз, в которых не было глубин или разума. Это глаза безумца, пустые и бесовские. Жмурик никогда не отличался интеллектом, но амбиции были на высоте. Он много лет искал к кому бы присосаться и нашёл Тимофея Линёва. Как сдружились, сказать сложно, но Тимофей от Жмурика стал зависеть и полюбил его со всей своей извращённой любовью.

Но Жмурик несдержанный и агрессивный. Долго ему орать и на всех наезжать, не суждено. Этот человек – заноза. И Рома очень надеялся, что до того момента, как он разденет Линёва, Жмурик не доживёт.

Справа от Жмурика сидел молодой бритоголовый скинхед. В такой же «стильной» майке, как его главарь. На руках свастика всех мастей и оскалившийся волк. Ушлёпок этот – виновник конфликта с чернотой в шашлычной. Но за это он не огрёб от Жмурика, а наоборот, получил поддержку. Что было неразумно. Стоило Мише взрослеть и держать своих бешеных псов на привязи, потому что один Жмурик – терпимо, толпа отморозков опасна для жизни.

Третий в их компании, мужик взрослый, возраста Клинова. Тоже в полосатой майке, что торчала из-под охотничьей куртки защитного цвета. У этого были глубокие карие глаза, но совершенно злые. Много складок на морде.

Вообще с возрастом Рома начинал понимать, что вся жизнь человека постепенно отображается на его лице. Если в двадцать лет, мало что можно определить по морде-лица, то уже к тридцати всё написано на лбу.

Вот приодень малолетнего скинхеда прилично, отрасти ему волосы, сойдёт за профессорского сынка. А через десять лет, не стереть будет с лица печать порока.

По манере поведения и диким вые*онам было видно, что нацист десять лет не протянет.

Старший из компании Жмурика беседовал с Клиновым. Полностью влился в беседу. Это единственное что расслабляло, потому что их разговор был дружественным и с понятиями. На тюремной фене Клин втирал про Пахана на небесах.

Для людей верующих могло показаться, что такая формулировка кощунственна. Но Рома не стал бы осуждать. Никто не знает, путей, которыми идут люди к Богу. Главное, что идут. Остальное формальности. И все, кто знал Клинова до прихода в церковь, положа руку на сердце, могли бы сказать: "Слава Богу за всё". Потому что так измениться не каждому суждено.

И откуда Рома знал о Боге?

И опять его школа, друг Трэш. Трэша опека изъяла из семьи в семнадцать лет. Но он не попал в детский дом, а уехал жить в мужской монастырь. И при частых телефонных разговорах пугал юного Шишу своими обкуренными тараканами. Тогда казалось редкостной дичью услышать от первого хулигана школы, что есть Бог и есть смертные грехи. Мелкий Шиша пытался спорить, но Трэш, со своими пугающими принципами, неожиданно нашёл своё место в жизни и уже терять его был не намерен.

А Трэш ему брат. Не по крови, а по жизни. И пусть они не виделись двенадцать лет, всё оставалось в силе. Раз даже Трэш говорит, что Бог есть, значит есть и сомневаться в этом не приходится.