Анекдот

— Знаете в сети ресурсы, где можно найти любое видео от времен зарождения кино до последних новинок? — Тед обвел собравшихся взглядом. — Такие еще до колонизации появились, а с развитием техники начали наполняться со скоростью света. Многие там зависали сутками, сериалы смотрели, мультики, просто общались, весь объем информации там за всю жизнь было не пересмотреть. Но однажды кто-то вспомнил и начал искать фильм, который смотрел в детстве. Фильм был немецкой сказкой, по сюжету тоже довольно известному, о мальчике, превращенном в карлика.

— Гауфа сказка, — зачем-то сказал Креббер.

— Да, — согласился Тед. — Она самая. Тогда экранизаций было немного, найти нужное из трех-четырех файлов было нетрудно, но тут вышло что-то странное — обнаружилось множество людей, которые видели этот фильм в детстве, помнили примерные годы из середины восьмидесятых двадцатого века, но нигде не нашлось ни обрывка видеоряда, ни даже картинки, какие сохраняются в сети из иллюстрации афиш. Не было ничего и в программе передач сетки вещания, которую раскопали самые настырные. Вообще никаких упоминаний. Стали собирать данные у очевидцев, те сходились в одном — фильм был спектаклем, показывали его без каких-либо анонсов в программе. Правда, в рамках специальной детской передачи, которая выходила по графику.

— Старая пленка тупо могла не дожить до оцифровки, — предположил Джонсон. — Утратили оригинал, и копии делать не с чего стало. Особенно если не популярная лента.

Остальные хранили молчание, подозревая, что ответ не так прост.

— Огромное количество фильмов более ранних и редких имелись в сети в том или ином виде, — возразил Тед. — Здесь все наоборот — большое количество очевидцев и ни одного кадра. Но постановка была жуткой, напугала детей до смерти, и даже детали фильма врезались им в память: отрубленные головы в корзине, туман, низко висевший на улицах, замедленные движения, уродство карлика, тоска и безнадежность атмосферы, готика в антураже, горящие буквы титров. Но фильм так и не нашли, как не нашли производителя, актеров и вообще участников этого проекта. Даже точное название никто сказать не мог, помнили только, что оно было длинным и написанным готическим шрифтом.

Возле костра наступила тишина, огонь вдруг начал чадить и через секунду накрыл всех слушателей облаком дыма, словно усиливая эффект от сказанного. Вайз снял куртку и взмахнул ею, чтобы рассеять плохую видимость, но это не удалось, сизые клочья остались висеть над головами.

— Может, фейк? — деловито уточнил Стюарт. — Как та передача, из которой отрывки якобы нашли, и сразу нашлось триста тыщ очевидцев, видевших ее целиком, хотя кроме отрывка, снятого специально для розыгрыша, ничего больше не существовало?

— Была такая версия, — согласился Тед. — Но там хоть отрывок был, а здесь даже отрывка не нашли, только воспоминания.

— Что-то экспериментальное и засекреченное? — высказал мнение Девилер. — Для изучения реакции целевой аудитории?

— Когда изучают, репрезентативность соблюдают и все такое, — возразил ему Креббер. — А тут аудитория вроде как вышла случайной. Скорее чье-то экспериментальное творчество, вроде авангардного. Купили тайком время в прайм-тайм, попробовали прославиться, никому не понравились — и слились.

— А почему тогда участники потом не прибежали себя пяткой в грудь бить, что были там и делали это шоу, когда их искать начали? — напомнил Стюарт. — Лица-то признать можно было бы, фотки продали бы выгодно, интервью бы дали.

— Никто не объявился, — подтвердил Тед. — Хотя должны были быть живы на тот момент. И насчет купили тайком — телевидение было государственным. Людям со стороны туда нельзя было попасть, влезть в прайм-тайм еще меньше можно было, только по согласованию с правительством. Сумасшедший режиссер-миллионер отпадает.

— Это где было? — с интересом спросил Гейл.

— Двадцатый век, восьмидесятые годы, Россия. По крайней мере, очевидцы все из России, а вот фильм называют иностранным, буквы в названии были готическими и даже с подстрочной диакритикой в виде галочек. Правда в языке путаются, кто-то называет его чешским, кто-то немецким.

— В немецком языке из диакритики только умлауты, это точки, а не галочки, — задумчиво произнес Креббер. — Скорее всего, язык был все-таки славянский, стилизованный под готику. У них есть такие элементы, вроде хвостиков вниз и вверх.

— Может, это был научный эксперимент? — осторожно вставил Джонсон.

— Ноу-хау, — фыркнул Мартинес. — Напугать до икоты младенцев отрубленными головами. Это любая бабка в деревне может без всякой науки.

— Военный? — не сдался тот. — Оборудование протестировать, психотропное оружие например. Или двадцать пятый кадр.

— Такое проще на полигоне сделать, а не на телевидение лезть, да еще актеров с режиссерами нанимать, свидетелей оставлять, потом покупать их молчание или вообще убирать. Не стоит овчинка выделки.

Возле костра снова стало тихо, только угрожающе потрескивали сучья в огне. Гейл спрыгнул с насиженного изгиба дерева и подошел ближе.