Анекдот

Цикады заполнили наступившую тишину озверевшим воем. Мартинес подергал Вайза за рукав и глазами указал на Лаудера, который вдруг встал и направился в ангар. Курсанты проводили его настороженными взглядами.

— А сарай-то рухлядь, — вдруг заметил Креббер, ни к кому конкретно не обращаясь.

Вайз мгоновенно подскочил, остальные последовали его примеру. К ангару подошли уже все вместе, толкая друг друга локтями, остановились на пороге, вглядываясь в темноту. Ветер скрипел листом железа где-то наверху, чернота просвечивалась световыми нитями из дыр сверху, и в ней стоял плотный зуд насекомых. Когда глаза привыкли к темноте, выяснилось, что половина ангара перекрыта чем-то вроде лесов, с которых вниз вдруг ударил ослепительным столбом свет — прожектор.

— Надо же, — пробормотал Мартинес, щуря глаза. — Фонарь еще на ходу? Я думал, давно сгнил при местных дождях.

Словно в ответ на его слова снаружи резко потемнело, по крыше ударил и забарабанил дождь, моментально превратившийся в монотонный гул. Входной проем затянуло сплошной стеной воды — дожди Цереуса были мощными, хотя и непродолжительными. За шиворот Вайзу натекло, он ругнулся и попятился к стене, где виднелись остатки ящиков с опилками для засыпки пола. Ящиков было много. Крыша протекала только в середине, и между курсантами и лесами образовалось что-то вроде прозрачной стенки, сквозь которую Лаудер, уперевшись локтями в ограждение, смотрел на них. У Вайза сложилось ничем не обоснованное впечатление, что тот разглядывает их оценивающе. И еще фоном мелькнула мысль, что это их последний год вместе. Шестой курс — только практика, а Лаудер ее не ведет. Прелая солома на полу пахла сыростью и чем-то древним и непонятным, вроде навоза и пастбищ, знакомыми только по историческому холовидению.

— Сэр, можно вопрос? — вдруг нарушил тишину Мартинес, задрав голову. — А почему мы до сих пор не получили ни одного сигнала из космоса от других разумных цивилизаций?

Вайз поперхнулся жвачкой, а Креббер обеспокоенно вытянул шею — не закончилась бы шутка Мартинеса многостраничным рефератом каждому.

— Некорректная постановка вопроса, — лениво ответил сверху Лаудер, и рефераты в голове Креббера тут же счастливо отменились. — Каждый день регистрируется огромное количество сигналов из космоса, и нет ни одного доказательства, что часть из них не принадлежит разумным существам.

— Почему же они не дифференцируются? — встрял Девилер.

Лаудер сделал несколько шагов вниз по лестнице и остановился, положив руку на перила.

— Существует такое понятие, как селективное внимание, — сказал он. — Мозг замечает и распознает только то, что ему уже знакомо, остальное игнорирует. Насколько вы уверены в своей способности дифференцировать послания других людей?

— Это вы про взаимопонимание в браке? — зачем-то ляпнул Грегори.

Курсанты засмеялись.

— Нет, я об обычной человеческой речи, — Лаудер посмотрел на него с жалостью. — Вы способны понять другого человека?

— Если знаю язык… — Грегори вдруг замолчал, почувствовав подвох, посмотрел на Такэду, лицо которого было непроницаемой маской. — Или хотя бы группу языков…

— Человека, который говорит с вами на одном языке, — охотно дополнил условие Лаудер.

Ответ выглядел до прозрачности очевидным.

— Чего тут трудного-то? — ляпнул от стены Гейл. — Конечно, поймем.

Тед чувствительно ткнул его в бок локтем, и Гейл замолчал, возмущенно сопя — что он опять сказал не так?

— Постараемся, — дипломатично ответил за него Тед. — Если он, конечно, не выражается устаревшими формами или не отличается от нас диалектом.

— И не пользуется шифром, — торопливо добавил Джонсон.

— Не шепелявит и не заикается, — выпалил Стюарт.

— Не тарахтит со скоростью пулемета или наоборот, растягивает буквы одну на час…

— И нарочно не несет абракадбру!

— Еще ограничения? — Лаудер обвел взглядом присутствующих.

Совокупность курсантских индивидов других условий не породила, и список постановили считать исчерпывающим. Все заерзали на ящиках, предчувствуя развлечение, которое поможет весело провести время до прихода катера. Лаудер поднялся, прошелся по перекрытию возле прожектора, пробуя его ногой и глядя почему-то в потолок, после чего повернулся и неожиданно выключил свет.

— Космос — это темнота и неопределенность, — голосом, не допускающим возражений, сказал он сверху. — Сосредоточьтесь на том, что услышите.

Курсанты немного повозились и затихли, когда стало ясно, что никто не собирается бросать им за шиворот цикад. Несколько секунд стояла полная тишина, а потом голос Лаудера, искаженный каким-то нечеловеческим напряжением, проорал сверху:

— Бегите!

Свет ударил в глаза, ослепший Вайз подскочил, споткнулся о Мартинеса и раздраженно рванул его за плечо:

— Уходим!

— Куда? — испугался тот.

— Ты что, глухой? — возмутился Вайз.

— А ты? — Мартинес вцепился в его майку. — Он сказал «Сидеть»!