Анекдот

— Чистили — не чистили, — громко заявил Стюарт, — как будто не знаете, что записи Лаудер собирает, а у него вечно какой-нибудь подвох. Мы сейчас тут переругаемся, а окажется, что это шампур воткнули в мангал. Чего ты пристал к этому звуку? Мы же его правильно поставили в бытовые, а чем он был на самом деле — второй вопрос.

— Нет, погоди, — Вайз посмотрел на Такэду. — Сом, а твой вариант?

— Не скажу, — уши Такэды покраснели, и он закрыл листок рукой.

— Но ты согласен, что звук бытовой?

— Нет.

Стюарт присвистнул. Правильная классификация шумов была по значению всегда на втором месте после определения категории опасности, и неправильно присвоенная категория на выходе давала незачет всей работе. Определить опасный звук в бытовые грозило общей пересдачей, никому не интересной в такую жару. Вайз переглянулся со Стюартом, тот тихонько встал и неожиданно выхватил листок у Такэды из-под пальцев. Тот попытался вернуть его, но Стюарт, точно обезьяна, взлетел на стол и поднял руку вверх, читая строчки с задранным к потолку подбородком.

— Ой, я не могу, — взвыл он на весь класс. — Камикадзе-сан! Знаете что у него на три тридцать восемь? Катана! Самурай Большая Рыба!

Девилер и Джонсон засмеялись. Тейлор сердито ударил Стюарта под коленки, и когда тот грохнулся на стол задом, выхватил листок и вернул неподвижному Такэде. Стюарт спрыгнул со стола и пихнул Тейлора в грудь, но дверь начала открываться, и курсанты мгновенно рассыпались по местам, натянув наушники. Лаудер посмотрел на сидящих, потом на часы, выждал минуту и отключил питание приборов нажатием кнопки на столе.

— Сдать работы, — приказал он.

Оставляя свой листок на столе Лаудера поверх листка Такэды, Вайз заметил, что тот ни слова не исправил в написанном. Ну и дурак. Какая может быть катана в наше время?

В столовой уже никого не было, Вайз монотонно жевал траву из салата, который полагался к горячему, когда Стюарт бесцеремонно хлопнул его по спине так, что кусок огурца вылетел обратно в тарелку. Удар был сильным и болезненным.

— А по зубам? — осведомился Вайз, разворачиваясь к напарнику.

Но в лице Стюарта было что-то такое, что заставило Вайза отложить вилку, и даже тарелку отодвинуть. Тот сунул ему к носу свой пад, открытый на свежей трехчасовой новостной колонке Креола, ближайшего к училищу города. Вайз взял пад и пробежал глазами строки.

«Около полудня неизвестный напал на прохожих с катаной в парковой части города. Погибла женщина, причиной ее смерти стала потеря крови от режущих ран. Еще двое пострадавших находятся в больнице без сознания, состояние третьего раненого, который также был госпитализирован, не вызывает беспокойства у врачей. Отмечается, что у одного из пострадавших на руке длинный порез — более 50 см. Полиция обнаружила оружие, которое использовал нападавший. Окровавленную катану нашли неподалеку от места, где злоумышленник набросился на прохожих. Самого преступника пока не удалось задержать, его поиски продолжаются. Мотивы преступления предположительно религиозные».

Стюарт залез в его тарелку рукой и выудил оттуда кусок помидора, который закинул в рот и со смаком раскусил.

— Видал? — жуя, сказал он. — Получается, Лаудеру для занятий присылают записи прямо из полиции Креола?

— Наверное, — хмуро ответил Вайз, вспоминая лицо Такэды и в глубине души завидуя Мартинесу, которому достанется такой напарник. — У него везде связи.

Общий знаменатель

— Правда было, — Мартинес быстро перекрестился большим пальцем и даже поцеловал его, как делал всегда, когда хотел придать особую достоверность своим байкам. — Не вру. Проклятый номер.

— Чушь, — хмуро ответил Вайз. — Нельзя проклясть номер оператора связи. Человека еще туда-сюда, а номер-то? Набор цифр?

Он даже сел на своей койке, хотя до этого удобно устроился на двух подушках и вставать больше не собирался.

— Дело не в цифрах, а в их сочетании, — не сдавался Мартинес, качаясь на сетке своей кровати. — Оно отмечено знаком судьбы, как моя бабка говорит.

— Какой еще судьбы?

— Несчастливой.

Гейл против воли прислушался к их разговору: спать не хотелось, а тащиться курить наружу к зудящей мошкаре на съедение было самоубийством. Под потолком тускло светил ночник-фумигатор, раскидывая лучи так же, как стояли койки — от центра к краям.

— Так они умирали, что ли? — не выдержал он затянувшейся паузы. — Те, кому номер доставался?

Мартинес кивнул.

— Убивали. Насильственная смерть. Только я знал о трех владельцах, одного застрелили, второго пырнули ножом в живот, а третьего отравили.

— А они не родственники были? — с сомнением предположил Вайз. — Может, кровная месть чья-то? Тогда номер тут вообще не при чем.

— Точно не родственники, — белки глаз Мартинеса блеснули в полумраке палатки. — И возраста разного, и даже знакомы друг другу не были. Общим было только то, что они проклятый номер брали. Мой дядя тогда служил в полиции, это было в протоколах, там, где пишут всякие данные, где жил, да где работал. Только они и работали в разных местах.

Гейл рывком поднялся на локте, сетка под ним жалобно звякнула.