Анекдот о вечной любви

Существовало два пути решения проблемы. Первый — самый легкий: нажать кнопку вызова медсестры. Зинаида явится злая, как цепной пес, оттого, что ее посмели потревожить глубокой ночью, подложит под меня холодное судно, и дело будет сделано. Второй способ: самостоятельно доковылять до туалета, благо он находится здесь же, в палате.

— Мы не ищем легких путей. Славные комсомольские традиции следует соблюдать, — убеждала я сама себя, со стоном поднимаясь с кровати, — комсомольцы, как известно, сперва придумывали себе трудности, а потом героически их преодолевали. Пойду-ка и я их проторенным путем.

И ведь пошла, мужественно борясь с тошнотой и болью во всем теле. Хорошо хоть до туалета было значительно ближе, чем до светлого коммунистического будущего, вернее, прошлого.

Свет в удобствах я не включила, решив, что мимо горшка не сяду, да и естественного лунного освещения вполне достаточно. Балдея на унитазе, изо всех сил гордилась как собой, так и комсомольцами, а заодно и пионерами-героями. Приятное занятие прервал осторожный звук открываемой двери. Я было решила, что с ночным дозором нагрянула бдительная Зинаида, но тут же отмела эту мысль. С чего бы Зинаиде красться в темноте? Да и вообще, медсестра наша — дама не робкого десятка, и днем и ночью в палату заходит, как хозяин. Затаив дыхание, я наблюдала за поведением неожиданного гостя в приоткрытую туалетную дверь.

А вел он себя странно, если не сказать — подозрительно.

Тенью пришелец скользнул к кровати, на которой должна была лежать я. На фоне большой круглой луны внушительный силуэт гостя выделялся очень отчетливо.

«Интересно, что он собрался делать? — озадачилась я. — Может, это мой тайный поклонник? Вряд ли. Нет у меня поклонников, ни тайных, ни явных. Да и не являются поклонники, аки тати в нощи. Тут что-то не то…»

В задумчивости я поскребла перебинтованную голову, скривилась от боли, схватила эмалированное судно на случай, если придется иступить в неравную схватку, и притаилась в своем убежище.

Тем временем мужчина совершил несколько манипуляций, окончательно сбивших меня с толку. Вместо того чтобы проверить наличие меня под одеялом, он извлек из кармана нечто, по виду похожее на шприц (из моего укрытия определить точно было затруднительно), после чего вставил иглу в капельницу и, удовлетворенно ухнув, надавил на поршень. Капельницу еще с вечера подготовила заботливая Зинаида, сказав:

— Я утречком загляну. Вставлю тебе иголочку, даже не разбужу, вот увидишь. Натренировалась, поди, за двадцать лет. Ты будешь спать, лекарство — капать себе потихоньку, а я каждые десять минут проверять стану.

К счастью, Бох поставил мне подключичный катетер, потому что мои вены не годились для вливания. Это значительно облегчало задачу медсестры по введению в меня лекарственных препаратов через капельницу. Действия гостя мне не нравились. Я хмурилась и с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на него со своим грозным оружием.

— Порядок, — изрек пришелец, после чего аккуратно извлек шприц из резиновой пробки большого пузырька с лекарством и, надев на иглу наконечник, убрал его обратно в карман.

А потом вдруг произнес загадочную фразу, которая еще довольно долго не давала мне покоя: — Три ноль в мою пользу! То ли еще будет…

Сказать, что я испугалась, — значит сказать неправду. Я не боялась, а просто тряслась от страха, особенно в тот момент, когда гость задержался в непосредственной близости от моего убежища.

«Что такому бугаю какое-то судно? — думала я, выстукивая зубами «Танец с саблями» из балета «Спартак». — Даже жалко больничный инвентарь портить — погнется ведь!

А башка-то как раз уцелеет. Да и не смогу я, наверное, живого человека судном по голове… Не по-христиански это как-то…»

Пока я рассуждала подобным образом, незнакомец покинул палату. К немалому моему облегчению, причем не только моральному.

Когда я добралась до кровати, во всем теле наметилась непонятная слабость, а также дрожание всех конечностей, включая голову. В свете пуны капельница выглядела особенно зловеще и напоминала средневековую дыбу.

Дальнейшие мои действия можно объяснить разве что сотрясением мозга и, как следствие, помутненным сознанием. Я аккуратно сняла бутыль с лекарством со штатива, после чего вылила ее содержимое… в судно — никаких других емкостей в палате не оказалось. Затем набрала в бутылочку обычной воды из-под крана и снова закрепила ее на штативе. Все эти нехитрые действия отняли у меня массу сил. Минут десять я сидела на краешке кровати, дыша, как загнанная лошадь, которую следовало бы пристрелить — из гуманных соображений. Как только силы более или менее восстановились, я улеглась в кровать, перекрестилась, а потом нетвердой рукой шарахнула капельницу об пол и заголосила благим матом.

— Что ты орешь? — через довольно длительный промежуток времени в палате возникла сонная Зинаида. — Всех больных перепугала. Не-ет, я точно переведусь в морг! Там спокойно, тихо, клиенты не орут, опять же, процедур им никаких не надо… Ой, что это? Ты, что ль, капельницу кокнула?!