Анфиса

Василиса взяла чехол и достала из него зеркальце в простой деревянной оправе с удобной ручкой, наверное, она говорила о чём‑то на тихой речи с возвращённым артефактом, а я начал излагать:

– Сходил я постричься в район на окраине города, у меня там друг детства живёт, с которым я лет пять не виделся, вот туда и нырнул, нашёл парикмахерскую, а на выходе меня ждал Назар Акимович, он теперь, кстати, предводитель клана. Просил передать тебе это зеркальце, приветы и всяческие заверения в дружеских намерениях, извинялся за клептомана‑предшественника. И озвучил их новые предложения по обмену ценностями, а в качестве проявления дружбы и расположения к нам рассказал про клан Лунного камня и «Ольтис Луниум».

– А как клан Бессмертия отнесётся к тому, что они нам рассказали про это заклинание?

– Назар клятвенно заверяет, что с Кащеем они не сотрудничали и не собираются делать ничего подобного.

– Да? Очень хорошая новость, не хотела бы я иметь таких умных врагов, как клан Абсолютного знания. А что за предложение?

– Очень необычное, он просит у нас Библиотеку и перстень Желаний, а взамен обещает отдать нам всё, что у них есть, в том числе и Библиотеку, и перстень Желаний, и людские ресурсы, и деньги, и ключ от квартиры, где они лежат.

– Он что, совсем сбрендил, как такое возможно?

– Совместное пользование всеми их богатствами.

От этой новости Василиса на несколько секунд задумалась и даже наморщила прекрасный лобик.

– Вот это повороты! И ты думаешь, что я вот так сразу готова дать какой‑то ответ? Да даже представить себе такое совместное владение артефактами сложно, потом, это настолько идёт вразрез со всеми традициями, что и сказать нельзя!

– Значит, мы с тобой живём в эпоху смены традиций, мало того, сами и стоим на острие этих перемен, надеюсь, что волшебный мир после таких изменений станет лучше и добрее. А с ответом он нас не торопит, понимает, что нам сейчас не до этого.

– Ох, твоими бы устами да мёд пить, нам бы победить, а с остриём и со сменой традиций мы уж как‑нибудь потом разберёмся. Кстати, по поводу заклинания «из парикмахерской», и Николай, и Лунатики уже дали мне утвердительный ответ: есть такое заклинание, и книги описывают именно такое действие.

Меня начал разбирать безудержный смех:

– Как ты их назвала? Лунатики? Что за дурацкое прозвище?

– Не дурацкое, а весёлое.

– И ты впарила Ивану Игнатьевичу клан с такой кликухой? Он теперь по ночам станет напяливать пижаму и ходить по крышам с закрытыми глазами, с его‑то пузом?

Василиса сначала пыталась сдерживаться, но потом тоже развеселилась, а отсмеявшись, сказала:

– Ладно, давай спать, а то я сегодня ужасно устала.

– Да, ты такую защитную сферу отгрохала, что все маги Ветродуев легли к твоим ногам в восхищении.

– Можно было бы ещё десять таких сфер сделать и не утомиться, я от Анфисы устала, знал бы ты, что за дурь она мне в Лукоморье несла, и что на коленях передо мной ползать готова, и землю вокруг моих ног целовать. Тьфу!

– И что она хочет в обмен на такие унижения?

– Сейчас попробую поточнее пересказать; сметать пылинки с ног нашего легендарного героя – это раз, находиться с тобой рядом и иметь счастье лицезреть – два, прикасаться к тебе и вдыхать твой запах – три, а ещё купаться в лучах твоего величия – это четыре.

– Ни фига себе, – только и смог ответить я, – и что мне с этим грузом делать?

– Не знаю, решай сам, если захочешь уйти к Анфисе – я не обижусь, для меня это даже лучше, чем терпеть унижения, когда она прилюдно поедает тебя влюблёнными глазами, и дело даже не в ревности, а в чести клана.

– Не хочу я уходить к Анфисе, да и никогда не хотел, она для меня только друг и боевой соратник, но вот как ей это объяснить?

– Я тоже не знаю, давай спать.

– Ладно, как ты мне сама говорила, утро вечера мудренее.

– Это не я, а русская народная поговорка так говорит.

Ночью мне снился странный сон, будто мы опять бьёмся на горе Семи ветров, стрекозы снова заслонили небо так, что стало темно, как ночью, но Огневики зажгли вверху яркий огонь, осветив поле боя. Василиса стояла и колдовала, сметая полчища летуний, а я махал кладенцом, прикрывая ей спину, разрубая случайно прорвавшихся насекомых. Потянувшись за одной из стрекоз, я неосторожно махнул мечом, и лезвие чиркнуло по земле почти рядом с Василисиными ногами, вроде бы никто и не пострадал, но моя любимая, как подкошенная, упала на землю; присмотревшись, с ужасом увидел, что меч‑кладенец отрубил её тень.