Ангарский Сокол

С одним из воинов, Александром, воевода разговорился при готовке обеда в очередном зимовье и, наконец, спросил про странный металлический цилиндр, что давеча так заинтересовал его.

— А, это термос, Василь Михалыч! В нём чай долгое время остаётся горячим из-за специального материала, из которого его сделали.

— Василий Михайлович! После обеда отправляемся, сегодня к вечеру мы должны достичь Белореченска. — Это подошёл майор.

— Добрая весть! Ярослав, — поднялся с бревна Беклемишев, — я хотел вызнать, отчего вы майором зовётесь, на немецкий лад? Нешто связи с немцами имеете? Я вроде румских церквей у вас не видел.

— У нас такая организация армии, воевода. И у нас это уже очень давно, так, может, это немцы у нас сперли идею? — оставил Беклемишева в полном недоумении Петренко.

Бот прибыл к устью Белой к полуночи, близость посёлка Беклемишев заметил издалека: стоявшая на высоком холме излучины башня отбрасывала свет горящего на её площадке огня. Бот вошёл с Ангары во впадающую в неё реку между двумя небольшими бастионами. Петренко и невидимые стражи обменялись бессмысленными, с точки зрения воеводы, фразами. У Василия опять появилось неприятное ощущение того, что что-то не так, что-то ускользает от его понимания.

«И тут пушки!» — Енисейский воевода заметил в отблеске горевшего у бастиона костра железное жерло.

— Ежели оно картечью маханёт, никто выше по реке не пройдёт, — пробормотал Осип.

На этот раз воевода согласился со своим сотником, раздражение уступило место опасению — что, если ангарцы его, воеводу ближайшего к ним острога московского царя, схватят да начнут выпытывать, сколько в Енисейске людишек да много ли припасов. А ежели потом пушки свои к острогу его спустят да, стены разбив, устроят там резню?

Бот подплывал к причалу, их ждали. На причале были укреплены шесты, на которых горели факелы. У берега стояли несколько людей, тоже с горящими факелами, на небольшом островке, напротив причала, возвышалась башня. Каменная, основательная. На том берегу тянулся частокол, за ним виднелись какие-то постройки, слышалось приглушённое звяканье железа.

«Слесарня, никак?» — мельком подумал Василий, идя по мосткам. Сошёл на берег, огляделся, занятно — стены крепки, башенки стоят по сторонам ворот, угадываются они и далее, ворота зело крепки, кованым железом обиты.

— Князь Ангарский, Вячеслав Андреевич Соколов! — гаркнул один из воинов, и к воеводе подошёл коренастый мужчина с аккуратно постриженной бородой и усами.

— Здравствуй, воевода Василий Михайлович, — негромко проговорил князь.

— Здравствуй, князь. — Воевода склонил голову и торжественно, нараспев начал: — Прибыл я от великого царя Московского, дабы разговор с тобой учинить да… — Тут Василий несколько замешкался. Он должен был сказать, что князь Ангарский с людишками своими и со всеми подручными ему людьми обязан находиться под государевою рукою царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси в холопстве. Потому как государь страшен и велик и многим государствам сам государь и обладатель и от его государского ратного бою никто не мог стоять. Но неким чувством он понял, что, сказавши так, быть ему осмеянным да выгнанным с Ангары.

— Что «да», Василий Михайлович? — улыбнулся князь Ангарский.

— Разговор учинить да дружбу завесть, — учтиво улыбнулся в ответ воевода.

— Хорошее это дело — дружба. Да, братцы? — Князь Соколов оглядел своих воинов. — Но все разговоры будут завтра, а сейчас, Василий Михайлович, прошу вас в баньку — попаритесь да покушаете. А назавтра, как выспитесь хорошенько, буду ждать на разговор.

Сказав это и обменявшись рукопожатиями, князь развернулся и пошёл за ворота. Вскоре за ними скрылся и воевода да сотник его, взявший вещи с бота.

— Глянь-ко, лепота какая! — В бане Осип показал воеводе кусок зелёного мыла, на котором красовались рифлёные буквицы, складывающиеся в слово «Ангара».

— Воин, а девки? — удивлённо спросил Осип у солдата, принёсшего им шайки, мыло, полотенца, мочала да веники.

— Какие ещё девки? — удивился в свою очередь солдат.

— Растиралыцицы, вестимо!

— Нет, растиралыциц у нас нету, — отрезал он и вышел.

— И хмельного ничего не выставили, — почесал голову Осип.

— Будет тебе, а нахлестаю я тебе сам так, что никаких девок не захочешь! — рыкнул воевода.

Глава 3

Белореченск

Июнь 7143 (1635)

Переговорить с енисейским воеводой Соколов решил в клубе — недавно построенном здании с большим залом и рядами длинных скамей. Здесь одинаково было удобно проводить собрания поселенцев и ставить спектакли, детские праздники и прочие мероприятия, так необходимые для нормальной жизни, радости общения.