Ангарский сокол

– Пять же решил брать, – пояснил он капитану. – Ну, с Богом. Островок надо покрасивше выбрать, Матвейку похоронить по-людски.

Вечером пятидесятник, обходя острожек, присел к костру, у которого собрались человек десять казачков. Те, однако, в тот же момент смолкли, хотя до этого они с пылом что-то обсуждали. Весьма обозлённый уходом верного прежде Мишки, Мартын взъярился и на остальных казаков, подозревая и тех в измене:

– Коли этот перебежник сбёг, то оно не значит, что у онгарцев служба легка!

– Мишка сказывал, что у нех никто ворогом убит не был доселе. Вишь, как воевода был зол от убивства одного токмо воина, – с расстановкой произнёс старый казак, не глядя на Мартына.

– А у нас вона, от туземцев третьего дня Вихорка сотоварищи сгинул, – зло буркнул молодой одноглазый парень с серьгой в ухе. – Стрелами утыканным только Ваньку и нашли.

– Вы что же, казачки мои родные, – ехидно начал Васильев, – желаете вслед за Мишкой уйти? Так шуруйте! Вона, поганый корабль их вниз по реке ушёл! – уже выкрикнул пятидесятник.

– Уйдём, коли нужда такая будет, – отвечал старик. – А допрежь оного не получили мы ни денежной, ни соляной и ни хлебной казны.

– Ага, а у ентих онгарцев, Мишка сказывал, рожи добрые! – заметил сидевший в отдалении бородач. – Они нужду не испытывают.

На что Мартыну оставалось лишь заскрипеть зубами. В тот же день пятидесятник Мартын отписал бумагу воеводам якутского острога Пушкину и Супоневу. Как и было ему прежде наказано на случай появления чужаков-онгарцев: