Ангел

Гэбриел врезал локтем прямо в лицо. Удар угодил в нос, из которого сразу же хлынула кровь. Высвобождение ярости дало выход всем остальным накопившимся эмоциям, и Гэбриел продолжал бить. Ашер выглядел испуганным, но в то же время до странности весело возбужденным. Кровь показалась у него на зубах, очертив каждый красной каймой. Нижняя губа лопнула, и струйка из нее потекла по подбородку и горлу прямо на руку Гэбриелу. Странный человек добился своего. Заставил потерять контроль, полностью забыться в гневе. Гэбриел ощутил сильные удары под колени, его ноги подогнулись, и дубинка обрушилась на плечо. Он сразу же отпустил Ашера.

– Вы оба! Немедленно вернитесь в свои камеры, – сказал Джонсон.

– Все в порядке. Никаких проблем. – Ашер потирал горло и сплевывал кровь на пол.

Его лицо начало опухать, но глумливая улыбка не сходила.

– Я приказал немедленно вернуться в свои крысиные норы! – заорал Джонсон.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался Ашер и улыбнулся надзирателю, но Джонсон продолжал мрачно смотреть на него.

Быть может, Гэбриел ошибался по поводу увиденного той ночью. Он посчитал, что встреча заключенного и надзирателя носила сексуальный характер. Ашер явно хотел, чтобы Гэбриел так подумал. Но сейчас не казалось, что между ними есть особые отношения, – по крайней мере со стороны Джонсона.

– Пошевеливайтесь! – снова крикнул охранник, когда Гэбриелу удалось встать на ноги.

Затем Джонсон пинками прогнал его вверх по лестнице прочь от столовой, грубо запихнул в камеру и запер дверь.

В Гэбриеле все еще бушевала ярость. Стук сердца отдавался в ушах. Он посмотрел на свои окровавленные руки и стянул футболку, чтобы вытереться, но это лишь усилило мерзкое ощущение того, что он испачкался. Он достал чистую футболку и надел ее. Утром надо будет снова принять душ.

Дверь открылась, и появились Барратт с Хайдом. Они ухватили Гэбриела за руки и выволокли из камеры.

– Что происходит? – Гэбриел шел сам, но они все равно тянули его, словно он сопротивлялся.

– Ты отправляешься в карцер.

Глава 18

Имоджен постучала в дверь дома Ричарда Уоллиса. Повсюду были развешаны воздушные шарики, а над входом натянули транспарант с поздравительным тестом ко дню рождения. Более удачного времени для визита просто не придумаешь. Она стояла бок о бок с Эдрианом, дожидаясь ответа на стук. Из дома доносились детские голоса – малыши бегали и играли. Дверь открылась, на пороге возникла миниатюрная женщина с аккуратно уложенными в узел черными волосами, правда, в прическу попала полоска крема, а юбку запятнала оранжевая жидкость.

– Здравствуйте, – сказала она с чуть заметной поспешностью в интонации. – Чем могу помочь?

– Здесь проживает семья Уоллис? Мистер Уоллис дома?

– Ричард! – позвала она, обернувшись.

В прихожей появился Ричард Уоллис, удерживая на бедре Человека-паука ростом в три фута и с короной виновника торжества на голове.

– Привет! – сказал Ричард, и тень тревоги омрачила его лицо.

Детективы держали в руках служебные удостоверения.

– Мистер Уоллис, – начала Имоджен.

Он попытался передать ребенка жене, но маленький Человек-паук вцепился в шею отца так крепко, что пришлось насильно оторвать его. Мать так и унесла его в другую комнату, плачущего и тянущего руки. Крики ребенка затихли, когда закрылась дверь.

– Ему сегодня исполнилось пять, и мы пригласили друзей на его первый настоящий праздник. Но выяснилось, что он терпеть не может организованных вечеринок. – Ричард мягко улыбнулся визитерам.

Имоджен тоже выдавила улыбку.

– Простите, что оторвали вас, но нам нужно с вами поговорить, если позволите войти.

– Конечно, конечно. Проходите прямо в гостиную. Только осторожнее с лужицей в углу. Нам пришлось перенести торжество в другую комнату, когда одного из гостей вырвало прямо на Рене – так зовут мою жену. Видимо, перепил газировки.

– Это не проблема.

Детективы последовали за Ричардом и сели. Он выглядел немного смущенным царившим в доме разгромом, хотя было очевидно, что обычно здесь намного опрятнее и чище. Имоджен по-прежнему слышала детские голоса из кухни и не могла не сочувствовать Рене Уоллис.

Детектив перевела взгляд на гравюры, висящие на стене, и тут же узнала одну. Это была работа признанного мастера, чье творчество так любила ее мать. Репродукция с нее висела на лестничной площадке дома, в котором Имоджен провела детство. Вот только сейчас перед ней подлинник. Хозяева этого уютного жилища, несомненно, обладают хорошим вкусом.

– Боюсь, у нас плохие новости, мистер Уоллис, – начал на этот раз Эдриан.

– Что такое?

– Это по поводу ваших родителей. Вам, наверное, лучше тоже присесть.

– Что с ними случилось?

Ричард задумчиво сдвинул брови, словно так легче понимать.

– Мы только начали расследование и пока не знаем, как именно все произошло, но я с глубоким прискорбием должен сообщить вам… Они оба мертвы.

Выкатив глаза, Ричард Уоллис провел пальцами по шевелюре, а потом спрятал лицо в ладонях. Он встал, подошел к окну и выглянул наружу.

Прервав молчание, спросил:

– Они оба?

– Да, боюсь, что так.

– А как же Пиклс?

Имоджен не сразу поняла, о ком он спрашивает.