Ангел

— Ты хочешь сказать, что испытываешь к нему какие-то чувства? — осторожно спросила Джесси.

— Думаю, что это так.

— Значит, ты не собираешься подавать на развод?

— В этом-то вся проблема. Он хочет, чтобы я подала на развод. И мама тоже требует этого...

— Черт побери, но зачем тебе делать то, чего от тебя требуют другие? — спросила Джесси.

— Но Ангел не хочет оставаться моим мужем.

Джесси недовольно хмыкнула.

— Ему надо было об этом думать перед брачной ночью. Не давай ему развод, вот и все.

Касси охватили противоречивые чувства. Почему бы ей не вести себя так, как Джесси? Ее старшая подруга никогда не подчинялась чужой воле, а всегда поступала по собственному усмотрению. Но Касси знала, что это у нее не получится. И она не сможет даже сердиться на Ангела...

В последнее время Касси специально старалась воскресить в памяти все то, что ей не нравилось в Ангеле. Она вспоминала их последнюю встречу, вернее, как она закончилась... Конечно, можно потянуть с разводом. Но чтобы вообще не разводиться с Ангелом — такая мысль ей просто в голову не приходила.

Касси беспомощно посмотрела на Джесси.

— Не думаю, что смогу это сделать.

Джесси покачала головой.

— Судя по всему, его совершенно не волнует, законный ваш брак или нет. Я бы на твоем месте не стала предпринимать никаких шагов. Но это лишь в том случае, если ты собираешься жить с ним вместе. В противном случае, Касси, я советую тебе немедленно развестись.

Но Касси действительно хотела оставаться женой Ангела. Теперь она уже в этом ничуть не сомневалась. Ее единственное желание заключалось в том, чтобы быть всегда рядом с ним.

Глава 36

Джоселина Флеминг, вдовствующая графиня Итонская, расчесывала свои ярко-рыжие волосы, не обращая, впрочем, на них никакого внимания. Зеркало, перед которым она сидела, служило ей совсем для другого: она наблюдала за своим женихом, сидевшим на кровати, где они только что так приятно провели целый час. Он недоуменно крутил в руках листок бумаги. Он уже был одет в свой обычный наряд — черные облегающие штаны, синяя рубаха, красная бандана и высокие сапоги. Его куртка из овчины висела в изголовье кровати. Сегодня она ему не понадобится, ведь его сестра с мужем должны прийти к ним на ужин. Они должны были явиться с минуты на минуту.

Джоселина вновь принялась гадать, сможет ли она заставить его надеть приличный костюм в день их свадьбы. На этот счет у нее были серьезные сомнения. Ей также было интересно, подстрижет ли он когда-нибудь свои длинные черные волосы, ниспадающие на плечи. В последний раз, когда у него была короткая прическа, его чуть не запороли до смерти кнутом на крыльце этого самого ранчо.

У нее до сих пор сердце сжималось от боли, когда она решила, что никогда не станет приставать к нему с просьбой постричься. Скорее всего, ему не хотелось стричься, чтобы никто не мог заподозрить в нем полукровку. Так что пусть сам принимает решение, сможет ли он когда-нибудь забыть о том унижении, которое однажды пришлось испытать.

Ей нравилось думать, что в этом плане она может ему помочь. По крайней мере, сейчас он выглядел счастливым и довольным, каким и описывала ей его сестра, а не вспыльчивым и недоверчивым дикарем, которого она с трудом наняла, чтобы он сопровождал ее в Вайоминг. До самой смерти она не забудет выражение его лица, когда предложила ему пятьдесят тысяч долларов, чтобы он согласился стать ее проводником. Никогда еще деньги ее дорогого Эдуарда не приносили ей столько удовольствия, как тогда.

— Ладно, Кольт, я сдаюсь, — сказала Джоселина, глядя на его отражение в зеркале. Кольт вскинул на нее свои голубые глаза. — Я просто умираю от любопытства. Что с тобой, почему ты сидишь с таким озадаченным видом?

— Да все из-за этого проклятого письма от Ангела.

— Когда оно пришло?

— Когда я поехал сегодня утром в город, оно уже ждало меня на станции. Его даже трудно назвать письмом. Черт возьми, он написал всего две строчки. Впрочем, я не виню Ангела, он никогда не любил лишних слов. Должно быть, письмо написал кто-то по его просьбе.

Джоселина удивленно подняла брови.

— Ты что, хочешь вызвать во мне сочувствие к этому своему приятелю? Он действительно не умеет писать?

— Я никогда у него не спрашивал, умеет он писать или нет. Наверное, нет, судя по тому, где ему пришлось провести детство. А ты все еще злишься на него за то, что произошло в Нью-Мексико?

— Как я могу ему это простить? В тот день я уже приготовилась к смерти. Он мог бы сказать, что он на моей стороне, а не заставлять меня ожидать самого худшего.

— Если бы ты не ожидала самого худшего, Длинноносый мог бы что-нибудь заподозрить, и кто знает, смогли бы вы с Ангелом выйти живыми из той передряги? Я не пытаюсь его оправдать, я всего лишь говорю, что он поступил так из лучших побуждений. Три года ты скрывалась от этого человека, даже не представляя, как он выглядит. А тогда как раз был подходящий момент, чтобы наконец это выяснить.

— Возможно, — согласилась она.