Ангел + ангел + студент

   Брови Алима взлетели от неожиданности. Действительно, в прошлой жизни он носил звание майора. Получено оно было за месяц до развала части, и он, честно говоря, так к нему и не привык. Сейчас подчинённые называли его просто «командир». Первое время при этом обращении Алим скрипел зубами, сдерживая злость. Казалось, что собеседник приравнивал его к базарным торговцам, кричащим по каждому поводу: «Алло, командир».

– Товарищ майор, – снова повторила девушка слегка охрипшим от утренней влажности голосом. – Найдите, пожалуйста, мою дочку. Илоночка иногда бывает резка и несдержанна, но, а душе она ангел. Это такая защитная реакция. Просто она прячет свою мягкость и доброту…

– Очень глубоко прячет, – раздражённо буркнул Алим. Даже голос незнакомки был похож на голос Милочки. – Судя по рассказам тех, кто её знает.

  Лицо девушки жалобно скривилось. Тихо всхлипнув, она вытерла прозрачные ручейки слез.

– Девочка, которая её захватила… Мама говорит, что у неё звериные инстинкты. Илоночка может сказать что-нибудь грубое. Мне даже страшно подумать, чем это может закончиться.

– Меньше думайте, Снежана Филипповна, – буркнул Алим, искоса оглядываясь на спешащего следом Тимура. – Если девочки до сих пор не загрызли друг друга, значит Илоне в обществе этой подруги комфортнее, чем в обществе вашей мамы. У вас машина есть?

– Да, – удивлённо хлопнула ресницами девушка. – Красный «Лексус» припаркован на стоянке.

– Знаете, как проехать к отелю «Лазорево»? Судя по всему, девочки сейчас там. Если мы прибавим ходу, то есть шанс найти их раньше, чем холуи вашей мамы.

   Мягко качнувшись, машина выехала с парковки. Пристегнув ремень безопасности, Снежана откинула голову на спинку сидения. Последние дни она спала урывками, когда уже не могла бороться со сном. Увидев очередной кошмар, девушка подскакивала с дивана и неслась в кабинет отца в ожидании хороших новостей.

Однообразный пейзаж за окном, мерное покачивание машины, убаюкивающее шуршание шин сделали своё дело и глаза начали медленно закрываться. Под колесо попал камень. Подпрыгнув на сидении, Снежана резко открыла глаза. «Господи, вот позор-то, – краснея подумала она, – Полчаса назад ревела, что дочка пропала, а как отыграла, так сразу и задрыхла. Не мать, а ехидна какая-то».

   Взгляд её плавно перенесся на руки Алима. Большие, сильные, надежные мужские руки. Перед глазами снова встала во всей красе отвратительная вчерашняя сцена. Неделю назад Игорь, узнав о пропаже дочери, приехал в резиденцию тестя и бегал по этажам театрально заламывая руки и трагическим голосом завывая: «Что делать?» Пока безутешный папаша просто бегал и завывал, его не замечали. Но вчера, распространяя благоухание французского мужского одеколона, Игорь впорхнул в кабинет отца и потрясая утренней укладкой, бросился на одного из сотрудников полиции. Схватив офицера за лацканы пиджака, он, монтыляя головой из стороны в сторону, истерически заорал: «Сколько? Сколько вы хотите, чтобы начать, наконец, искать моего ребенка? Говорите же. Я все отдам». Такого ощущения стыда за близкого человека, Снежана не испытывала никогда. Офицер, не меняясь в лице, оторвал руки Игоря от своего мундира и со словами: «Успокойтесь и не мешайте работать», вытолкал его за дверь. Прячась, взгляд Снежаны зацепился за лицо матери. Ну, другого никто и не ожидал. Все то же брезгливое выражение. И ведь ничего не скажешь. Действительно, и говорила в своё время, и просила. «Я все отдам». А что у тебя есть, отдающая сторона? Когда Снежана пришла к будущему мужу в общежитие, в его ящике общего шкафа одиноко валялась пара застиранных трусов и брюки старшего брата. Это сейчас мы носим трусы только от «Calvin Klein», а рубашки и костюмы нам шьет лучший в городе портной. Откуда и взялись хорошие привычки? Переехав к побитому Дон Жуану, Снежана почти месяц не общалась с родными в знак протеста. Но как только Игорь узнал, что сожительница в положении, он в тот же день, надев парадные трусы и все те же брюки, явился к Лазаревым с просьбой о спонсировании на фрукты, овощи. Затем на одежду, на новую машину… Его совершенно не напрягала та брезгливость, с которой Зоя Ларионовна и Филипп Романович протягивали ему деньги. Снежана постоянно наступала на горло собственной гордости, убеждая себя, что это необходимо для малышки. Но, в то же время, она точно знала, что скорее давилась бы манкой на воде и ходила пешком, чем позволила бы так к себе относиться.

Уже через год семейной жизни, Снежана не питала никаких иллюзий по отношению к мужу. Глядя, как он, стоя перед зеркалом в ванной, золотым пинцетом выщипывает в носу волосы, ловила в своём отражении ту же брезгливую гримасу, за которую раньше вычитывала родителей.

   А ведь так хотелось счастья. Простого женского счастья. Чтобы вот так, как сейчас, отдать ключи и точно знать, что этот человек поедет и спасет. Её, её дочь, мир, ну в общем, всё, что можно. В очередной раз поймав себя на том, что не сводит глаз с рук майора, Снежана отвела взгляд в сторону и снова обреченно подумала: «Ехидна, ехидна и есть».

ГЛАВА 27