Angel Diaries (СИ)

Увы, с теми «потенциальными кандидатами в супруги» невозможно было долго поддерживать интересный разговор. Если кто-то и отклонялся от вышеозначенных тем для беседы, то касался лишь размеров моего приданого, его состояния, а также состояния моего здоровья, с уклоном на то, смогу ли я одарить супруга наследниками. И, пожалуй, последняя тема вызывала у меня большее смущение, так как обсуждать подобные вопросы я была не приучена. Обычно в эти моменты мне на помощь приходила хозяйка дома, которая по обыкновению часто сидела рядом, и видя мои алеющие щёки, поворачивала разговор в любое иное русло. Если же хозяйки дома, понимающей и внимательной, рядом не имелось, то мне приходилось самостоятельно прилагать усилия, чтобы обратить внимание собеседника на нечто иное.

— Дорогая, на многие знатные семейства ты произвела хорошее впечатление. Граф де Гор высказал мнение, что в Париже ты будешь пользоваться популярностью — нынче образованные невесты в чести. А маркиз де Вибре, заявил, что желает представить тебя своему неженатому другу, маркизу де Тианжу, который обещался приехать погостить в феврале, — начал как-то за завтраком радостную речь дядя, после очередного посещения сбора дворянства провинции.

Месье льстили подобные отзывы обо мне, а так же возможность быстрее сбыть меня, без поездки в Париж, что означало бы излишние большие траты для него. В первом же случае, выезд в столицу ,при удачной ситуации, лёг бы на плечи нового супруга.

— Тебе стоит быть приветливее с молодыми людьми. У нас много бравых молодцев в Провансе. Так что, если на то будет воля Всевышнего, к лету, возможно, мы сможем без всяких парижских поисков справить тебе свадьбу и здесь.

Я лишь молча кивнула. Скорее всего, молодых людей останавливал мой хрупкий вид. Я часто ловила на себе скептические взгляды матерей их семейств, когда они оценивающе разглядывали меня. В такие моменты мне хотелось убежать или расплакаться. Моя фигура не менялась, несмотря на количество съеденного. За спиной дамы часто шептались о моей скрытой хворости, что в начале меня сильно расстраивало. Но потом, видя отношение большинства женихов, я решила, что само Проведение таким образом уберегает меня от них.

Ещё одной, уже более приятной, заботой стала работа над гобеленом нашего прихода. После утренней службы я шла в церковь Святой Марии Магдалины, и в небольшой пристройке к ней занималась набросками для вышивки там, где находился кабинет священников.

Когда-то давно, по хозяйственным нуждам, позади церквушки была возведена небольшая пристройка. Потом один из священнослужителей убрал из неё часть хозяйственного инвентаря, и перетащив туда небольшой стол и две лавки, создал место для общения с прихожанами вне службы. Со временем все стали называть это местечко «кабинетом священника».

Теперь священников было двое, но суть помещения не изменилась. Наоборот — убранство комнатки пополнилось. Появились полки с потрёпанными, но ценными книгами о житие святых, кто-то принёс пару недорогих картин, выполненных на холсте, видимо, любителем-самоучкой, но зато на соответствующую религии тематику. Часто здесь обитал кто-нибудь из особо общительных прихожан церквушки. Как правило, тут обсуждали дела прихода, проводили импровизированные собрания.

Обычно я приходила работать с гобеленом ближе к обеду, когда большая часть общительного люда расходилась по своим делам и можно было без замечаний, советов и чьих-то рассказов творить прекрасное. Как правило, в кабинете находился отец Ансельм, с которым я подбирала узор, цветовую гамму и расположение фигур. Мы часто рассуждали об изображении, начиная с положения кистей рук святых, и заканчивая складками и узорами на одежде.

Тематику выбрали Рождественскую, ведь сей праздник был не за горами. До него оставалось недели две, когда я нанесла последние штрихи на длинный кусок материи, и его уже можно было отдать искусным вышивальщицам.

Свои эскизы я не забрасывала. Происшествие с графом заставило начать создавать фрагменты прекрасного вокруг меня заново. Как и обещал, дядюшка подарил мне новую кожаную папку орехового цвета, и теперь она каждый день пополнялась новыми рисунками. Все прекраснейшие виды его земель, владений его друзей, даже пейзажи, что удалось узреть в дорогах, были запечатлены мной на бумаге. Практически постоянно я продолжала таскать папку с собой, боясь упустить нечто особо прекрасное.

Закончив последние штрихи на гобелене, я оттёрла руки от графитной крошки платком, как вдруг заметила, что отец Ансельм листает мои новые наброски в папке.