Ангел для кактуса (СИ)

— Одно другому не мешает, — смеется она, и на ее щеках я замечаю умопомрачительные ямочки.

Мы выезжаем на полупустую объездную трассу, вдоль которой тянутся редкие зеленые посадки, дачные домики, автозаправки и всевозможные дилерские центры. Пригородный одичалый ветер врывается в салон и гуляет между нами, не зная, к кому приласкаться, но вскоре устраивается у Лины на плечах и лишь время от времени позволяет себе играть отдельными завитками ее локонов. Он тоже разгадал, что она ангел.

— Итак, вернемся к рассказу обо мне, — я стряпаю безупречное непробиваемое лицо и кладу обе руки на руль, слегка наклоняясь всем корпусом вперед. Может, я и в правду, эгоист, раз стремлюсь лишний раз поговорить о себе? — Какие аспекты моей жизни тебе интересны?

Лина откидывается на подголовник:

— Не знаю.

Кажется, она собирается сказать что-то еще, но я ее опережаю:

— «Не знаю» означает всё? Или ничего?

— Все или ничего, — повторяет она и тихонько смеется. — Слушай, ты не оставляешь мне выбора.

Я смотрю на нее и теряюсь в словах. Я бы хотел рассказать ей обо всем, что у меня сейчас происходит, но боюсь завалить ее ненужной информацией.

— Я не прошу тебя выбирать.

— Тогда начинай сначала.

И все-таки «всё». Я торжествую!

И начинаю сначала:

— Родился и вырос здесь, в этом городе. Рос в семье единственным ребенком, но всегда хотел быть старшим братом: мечтал водить за руку младшего, показывать ему секретные места нашего двора, учить плавать, не давать в обиду, вместе завтракать, вместе рисовать граффити.

— Ты рисовал граффити?

— Хах, было дело. Однажды даже убегал от полиции, тогда еще милиции.

— Ты был отпетым хулиганом?

Я усмехаюсь. И на секунду выпадаю из реальности в прошлое — в детство, которое уже никогда не вернуть. Вспоминаю мать, как она украдкой плакала ночами, потеряв не родившегося ребенка, а я все слышал, каждый ее тихий всхлип считал, и сердце наизнанку выворачивалось.

— Когда понял, что старшим братом мне никогда не стать, мечтал обзавестись четвероногим другом. Пару раз был в собачьих приютах, знал всех бродяг в округе, подкармливал их колбасой, но втайне фанател от корги. Эти коротышки с умными глазами казались мне идеальными напарниками в любом деле. Но и эта мечта так и осталась мечтой.

— Почему?

— Потому что раньше жил с родителями, а теперь практически не бываю дома.

— У родителей аллергия?

— Вроде того…

— Так, погоди! А теперь ты живешь отдельно? — в ее вопросе я слышу нечто сродни изумлению.

— Да. А что тебя удивляет?

— Хочешь сказать, что готовишь сам, стираешь сам и самостоятельно наглаживаешь эти свои идеальные рубашки? — Лина недоверчиво морщится.

Я смеюсь:

— Нет, конечно.

— А, — хмыкает она, — точно! Это же делает домработница.

Я не знаю, что она себе навоображала, но я не отказался бы от подобных благ и привилегий, если бы они мне были положены.

— Нет, мой штат гораздо больше, — продолжаю смеяться я. — К примеру, уборкой квартиры занимается клининговая компания, стиркой — стиральная машина, готовкой — повара общепита, а вот гладить рубашки я в состоянии и сам.

Лина склоняет голову влево и смотрит на меня снисходительно:

— Ты же врешь! Про рубашки.

Я улыбаюсь, зацепившись взглядом за ее бровки-домики:

— Отчасти да. Потому что стараюсь покупать такие рубашки, которые не нужно без конца наглаживать.

— Никогда бы не подумала! — хмыкает она. А потом толкает меня в бок: — Эй! Да ты точно самовлюбленный супчик! Покупать рубашки и гладить их, — она закатывает глаза и пишет круги указательным пальцем по воздуху, — чтобы быть неотразимым…

— То есть, по-твоему, я неотразим?

Я спешу заглянуть ей в лицо. Меня забавляет, как Лина прокалывается снова и снова, попадаясь на собственных же словах. Но поймать ее взгляд мне так и не удается.

— Ты хочешь таким казаться, — выкручивается она.

— Рад, что за весьма непродолжительное время ты сумела разгадать меня всего. Тобой, видно, движет недюжинный интерес.

— Таких, как ты, видно насквозь!

Я вновь покусываю губу, чтобы не рассмеяться:

— Ты же говорила, что я единственный в своем роде. Говорила? — Лина молчит. Я легонько пихаю ее локтем. — Говорила?

И тогда она сдается — одаривает меня обворожительной улыбкой:

— Где твои очки? Надень их! Не могу больше тебя выносить!

— Думаешь, очки скроют во мне мою неотразимость?

Лина смеется:

— Дурак! — И это ругательство звучит так мило и трогательно, что я оказываюсь обезоруженным. Я согласен проигрывать ей каждый раз в любом подобном словесном баттле.

Глава 15. Лина

Через несколько минут мы въезжаем в город с другой стороны. Судя по навигатору, буквально через четыреста метров наш пункт назначения. Алексей сбавляет скорость, чтобы не пропустить поворот, и уделяет все свое внимание дороге. А я представляю его холостяцкую квартирку с большой просторной кроватью, на шелковых простынях которой просыпалось немереное количество девиц!