Ангел для Рыбки

— Я похож на того, кто приехал бы из-за неё сюда? — спросил он с какой-то странной интонацией, и я растерянно пробормотала:

— Да… Ты ведь несчастный влюблённый… Ты ведь… Ангел… Ты сам писал, что приехал за ней…

— Я не несчастный влюблённый, Неля. — Тепло улыбнулся он, но потом пробормотал тихо: — Хотя, как знать… Я просто хотел… отпустить прошлое или сделать его настоящим…

— Ты хотел вернуть её… — сочувственно продолжила за него я.

— Думаю, я хотел вернуть ту, какой она была раньше, — грустно улыбнулся мне Глеб. — Знаешь, не всегда хорошо встречать тех, кого когда-то любил или кого втайне любишь долгие годы…

Я нервно сглотнула, словно Глеб мог читать мои мысли и сейчас говорил не о себе и Илоне, а обо мне и Граче. Словно предостерегал и советовал мне отпустить мысли о моей первой любви, как он отпускал мысли об Илоне.

В этот миг Глеб впервые показался мне мудрым. Не бесшабашным парнем, а человеком, который тоже кое-что смыслит в жизни. Его лицо стало печальным, но каким-то милым и… простым. Мне могло бы стать не по себе от этой перемены, но стало, напротив, светло и уютно, словно я, наконец, нашарила выключатель в его душе и теперь могла там хоть что-то разглядеть.

Глеб улыбнулся, и я заметила, что улыбка у него кривая — из-за ссадины в уголке губ.

— Лёшка, парень Илоны, набил тебе морду? — спросила я. — Это он набил, я теперь поняла! А ты наврал мне про Машку, чтобы я отвалила…

— И что? — спросил Глеб спокойно.

Как что? Это был просто Лёшка… Да, он качок, но чем больше шкаф, тем громче падает! Глеб наверняка более ловкий, он мог справиться с таким противником и не получить в итоге разукрашенное лицо. Тем более, Лёшка выглядел вполне прилично — ни следа от драки. Я хорошо видела — солнце как раз светила на него. Можно было даже усомниться в моей версии, но Глеб не отрицал, что догадки верны.

— Ты наверняка мог защититься, но почему-то не стал… — Пробормотала я. — Почему?

Я наивно заглядывала в серо-зелёные глаза, не понимая и не замечая, что настрой на душевные разговоры у Ивлева уже теряется.

— Сомова, ты вот меня увидела — жалко стало? — спросил он привычно бодро.

— Эммм… — замялась я. — Нет.

Ответила так, потому что парни типа не любят жалость и всё такое.

— Врёшь. — Хмыкнул он.

— Ладно. — Сдалась я. — Немного стало.

— Правильно. — Удовлетворённо кивнул он. — Потому что всегда жалко того, кого побили, а тот, кто побил — он агрессивный и он не прав. Если, конечно, побили не за дело.

— Типа Лёшка тебя не за дело побил? — очень хотелось выпытать подробности.

— Может, и за дело, кто ж теперь разберёт. — Хитро прищурился парень, решив не отвечать на этот вопрос.

— То есть, ты дал себя побить, чтобы Илона тебя пожалела? — переспросила я, желая уточнить, верна ли догадка.

— А если и так, то что? — он посмотрел мне прямо в глаза, и я растерялась. — Да, я всегда готов на некоторые жертвы… ради любви.

— Как высокопарно! — подивилась я. — Только, знаешь, это всё равно очень глупо! Дал себя побить, шпионишь за ней… И ты, дурья башка, думал, она посмотрит на того, кто гулял с другими за то немногое время, что провёл тут?

— А ты не можешь заметить, что я гулял с теми, с чьих домов виден её участок? — вновь хитрый прищур глаз и полуулыбка: ему, кажется, нравилось, что я не могла просчитать все его ходы.

Наверняка и про то, что он дал побить себя ради Илоны — неправда, просто пока Глеб позволяет мне так думать, чтобы не говорить, как всё было на самом деле.

— То есть… — ошарашенно переспросила я, осмысляя услышанное. — Ты спал с ними просто, чтобы наблюдать за Илоной?

— Я не спал с ними, Неля. — Серьёзно посмотрев на меня, признался Глеб.

— Как благородно. — Хмыкнула я.

— И не стремлюсь быть благородным.

— Хватит врать! — одёрнула его я. — Ты сам говорил недавно…

— Ну и что, что говорил? — парень пожал плечами и посмотрел наверх, на макушки сосен, шатающиеся на ветру. — Я что, должен говорить только правду? Люди иногда врут, Нель! Ты заявилась ко мне ночью, подсматривала в окно, а потом и вовсе оказалась Осетриной — я должен был оправдываться и объяснять, что не спал я ни с кем, потому что люблю другую, а их всех использовал, чтобы подобраться к ней ближе?

Подумав, я поняла его. Он действительно был удивлён тогда и не собирался откровенничать, так что его словам можно не верить. Но вот вопрос: верить ли им сейчас?

Он показался мне печальным и искренними, отчего остро захотелось сказать что-нибудь хорошее и доброе. Что-то оптимистичное, что я бы могла посоветовать сама себе по поводу Грача, если б мне посчастливилось встретить его теперь, во взрослой жизни… И если бы он уже нашёл своё счастье…

— Мы в чате говорили о ней, об Илоне… — начала я с очевидного. — И мой совет остаётся в силе — пойди и поговори с ней. — Глеб посмотрел на меня скептически, и это странным образом придало мне уверенности: — Ты и правда много сделал, чтобы оказаться рядом и чтобы понять, как она живёт. Даже если она выбрала качка Лёшку… Она должна знать, что ты всё ещё помнишь о ней и … любишь…